Анатолий Терещенко - Женское лицо СМЕРШа
С окна четвертого этажа было видно, как горела часть колонны. Возле боевых машин лежали в разных естественных и неестественных позах солдаты «свободной» ельцинской России. Когда натиск противника стал ошеломляющим, наши солдаты и трое офицеров стали отступать, опускаясь теперь снова к выходу.
Из подъезда Олега с двумя тоже ранеными товарищами успели вывезти на бэтээре спецназовцы внутренних войск МВД. Остальные остались лежать погибшими на ступенях лестничных маршей…
Результат — разрушенный город, тысячи погибших российских воинов и местного населения, потоки беженцев, которых надо было одевать, кормить и согревать государству.
6 марта 1995 года чеченская столица окончательно перешла под контроль российских войск. В результате штурма Грозного город фактически был стерт с лица земли — уничтожен.
Фотографии городских руин часто печатались в газетах и журналах, реже они показывались по телевидению.
* * *У отца пропал сон от переживаний за судьбу сына. Всё чаще «ночи мучительная повесть» диктовалась бессонницей. Черными птахами прилетали раздумья и понимание того, что пуля-дура в любую минуту может оборвать жизнь сыну. Он гордился поведением всегда немногословного рослого парня, заявившего командиру перед отправкой в Чечню, что если его оставят в гарнизоне мести плац, он перестанет уважать себя. А когда решился вопрос отправки, то попросил офицера-кадровика не сообщать об этом родителю.
Первую весточку от сына отец получил спустя два месяца после ввода федеральных войск в дудаевскую Ичкерию. В письме он извинялся за столь длительное молчание и обещал писать в будущем чаще.
«Нет, не на месяц эта бойня, — нередко вздыхал отец. — Чепуху городит Грачев, что десантным полком может взять Грозный за несколько часов. Забыл министр обороны ермоловские слова о том, что Кавказ — крепость, которую невозможно взять штурмом, её можно одолеть только осадой.
Совсем вылетели из головы «октябрьского полководца» войны с безоружным Парламентом в 1993 году знания истории. В Академии Генерального штаба, которую он окончил, наверное изучали опыт уличных боёв в годы минувшей войны. Даже Будапешт 1956 года ему ничего не напомнил, а ведь наши потери тогда были тоже огромны в боестолкновениях на улицах венгерской столицы.
Легче, конечно, приказывать стрелять по Парламенту, который не мог ответить тем же. Политики не смогли договориться мирно и заварили «кавказскую кашу», которую наверняка придётся расхлебывать не один год воюющим солдатам, офицерам и генералам, пока не найдется умный или щедрый политик, чтобы затушить этот пожар силой или подачками. На Кавказе скоротечных баталий не бывало. А тем более нельзя победить до зубов вооруженный народ. В горах развернется такая партизанская война, которая будет стоить жизни не одной тысяче наших сынов и с той, и с другой стороны».
Мысли о Чечне теперь часто посещали доцента. Однажды за столом он с упоением читал книгу Н.В. Гоголя «Духовная проза». Художник представлял себя не той фигурой писателя-сатирика, обличителя пороков человеческих, а мыслителем совершенно другого типа — аскета и острого публициста, великого патриота своей страны под названием Россия. В книге давалась духовная проза писателя без купюр, которые практиковались в отношении мастера до и после 1917 года.
В восемнадцатой главе под названием «Занимающему важное место» он рекомендует при поездке на Кавказ пристально осмотреться:
«Христианское смирение вас не допустит ни к какой быстрой поспешности. Вы, как ученик, сначала будете узнавать. Вы не пропустите ни одного старого офицера, не расспросив о его собственных схватках с неприятелем, зная, что только из знанья подробностей выводится знанье целого…
Бог может внушить и простому человеку умное мнение. Для этого вы не станете собирать военных советов, зная, что не в прениях и спорах дело, но поодиночке выслушайте каждого, кто бы не захотел с вами поговорить. Словом, вы всех выслушаете, но сделаете так, как повелят вам ваша собственная голова; а ваша собственная голова повелит вам разумно, потому всех выслушает…»
Но, увы, наши военные головы не любили слушать «умное мнение» других. Они перли напролом, приурочивая «победы к датам», а «даты к наградам».
Кровью восемнадцатилетних мальчишек и молодых офицеров обернулось неподготовленное наступление на Грозный.
Олег Журавлев получил еще одно ранение с контузией в придачу. Лечился в Ростове-на-Дону, а потом перевели в госпиталь им. Бурденко…
* * *Прошло время. Мы всё чаще говорим о контртеррористической операции 1999 года, а о первой кампании фактически забыли. А там погибла масса народа: солдат, офицеров, местных жителей — десятки тысяч. К сожалению, власть реальные цифры потерь скрывает, видать, боится уронить первого «всенародно избранного» президента эрэфии. А властям и надо бояться и стыдиться, потому что виновны они по самые уши, нет, по самую макушку.
Молчит пресса и ТВ о тех, кто воевал, погиб, покалечен, пропал без вести, молчит о подвигах и славных победах, о предательстве и горьких ошибках.
Молчит о том, что стрелявшие в наших солдат, стали Героями России и как они воевали против нас и рады были каждой смерти нашего солдата.
Создается впечатление, что власть полностью игнорирует первую войну. И народ стал забывать. День за три к пенсии отменили всем пахарям той «первой кавказкой» войны — солдатам срочной службы, кроме офицеров и контрактников.
О второй войне на Кавказе молчим по вполне понятным причинам.
Смотришь картинки на ТВ о Чечне сегодняшней — она преображается. Много, очень много денег уходит на обустройство разоренной Чечни. Новые улицы с красивыми домами кажет сегодня Грозный. Добротные кирпичные дома стоят в каждом городке и селе. Построены роскошные мечети с белоснежными карандашами минаретов. А за окружной всероссийской столицы, а в глубинке других областей — страх божий. Лачуги подгнившие, в которых мучаются россияне, в том числе военнослужащие и их семьи. Это всё не выдумано, а показано и рассказано в телерепортажах.
Армия стала заложницей непродуманных военных реформ от пошива не держащего тепло обмундирования и до устаревшей техники с обещаниями из года в год решить жилищную проблему отслуживших офицеров. На фоне строительного спекулятивного бума это нонсенс.
Запомнится грачевско-сердюковская реформа только африканско-высокими тульями на фуражках и разбазариванием военного «ненужного» имущества в результате его хитрых продаж для оставления себе «откатов», «отпилов», «усушек» и «утрусов».
