Нильс Торсен - Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии
Во время съемок в палатах камеру держали вручную, в коридорах ее устанавливали на штативе. В этом смысле в «Королевстве» было множество правил. Одно из них гласило, что в кадре не должно быть красного цвета, объясняет Томас Гисласон. Другое – что все страшные сцены снимаются с использованием штатива, потому что это влияло на подсознание: каждый раз, когда камера вдруг замирала, зритель знал, что что-то должно произойти. Если же в кадре вопреки запрету мелькало что-то красное и поэтому приходилось действовать не по правилам, зритель чувствовал, что сейчас что-то случится.
Сесилиа Хольбек Триер так никогда и не прочла сценарий «Королевства» – и не посмотрела ни сериала, ни полнометражного фильма. Однако она родила их с Триером дочь Сельму именно в Королевской больнице – в атмосфере строжайшей тайны, чтобы журналисты об этом не пронюхали. Девочки впоследствии «Королевство» видели, хотя младшей и запрещено было смотреть фильмы отца, пока ей не исполнится пятнадцать. Ведь как объясняет ее мать:
– Если это твой отец, все становится еще сложнее.
Народный любимец
Ларс фон Триер абсолютно не представлял, как «Королевство» будет встречено зрителями – и, уж конечно, не подозревал о том, что от народной любви и признания в качестве юмориста его отделяет всего ничего. Немалую роль в успехе сыграли его появления в кадре в начале и конце каждой серии, когда он, одетый в старый смокинг Карла Дрейера, представлял и резюмировал серию своим демонически модулированным голосом, складывая пальцы крестовым и дьявольским знамением соответственно.
– Меня зовут Ларс фон Триер, – говорит он в одной из таких заключительных подводок. – Желаю вам приятного вечера. Если «Королевству» удалось вас захватить и вы желаете провести с нами еще немного времени, будьте готовы как к хорошему, так и к плохому.
– Хичкоковский такой плагиат, – говорит он однажды, когда мы укладываемся в шезлонги в его домашнем кабинете на первом этаже, чтобы пересмотреть несколько сцен из «Королевства». Именно так мастер ужасов Альфред Хичкок открывал каждую серию телесериала «Альфред Хичкок представляет», и именно в этой позе сердитый молодой Триер появился в датских гостиных. – Подводки для второго сезона «Королевства» мы записывали дома, и было так жарко, что я никогда не надевал брюки, а так и стоял, в трусах и смокинге. В кадре я все равно появлялся только до сих пор. – Он проводит пальцем воображаемую черту над поясом. – Фон мы сделали с помощью рукоятки от метлы и шторы. Вообще, к концу сериала, конечно, придумывать подводки становилось все сложнее и сложнее.
Однако к этому времени уже и не имело никакого значения, что ґ именно говорил режиссер, потому что зрители без памяти полюбили и «Королевство», и его самого. Частично восхищенные, частично шокированные тем, что князь тьмы может быть таким веселым и вести себя как добрый дядюшка.
– Зрителей просто ошеломило то, что он, оказывается, способен создавать героев, которым хочется сопереживать и которые умеют развлекать, – говорит кинокритик газеты «Политикен» Ким Скотте, который считает «Королевство» «датским „Твин Пиксом“, и с точки зрения стиля и в отношении качества», с тем же зачином в виде убийства в замкнутом мирке, населенном странными и любопытными персонажами, которое затем раскрывается не без помощи оккультных сил.
– «Королевство» было решающим прорывом в творчестве Триера: здесь он показал себя с развлекательной стороны. Мыслительная игра, дьявольщина и черное искусство тут соединились воедино – и это было весело. Можно очень долго заниматься чем-то без того, чтобы тебя заметили, но стоит только засветиться по телевизору и выступить с этим «Можно нам зайти к вам в гостиную в субботу вечером?» – и вот тогда-то дело сдвигается с мертвой точки, – говорит Ким Скотте, добавляя, что не только «Королевство» стало популярным телесериалом. – Зрители по уши влюбились в то, как Триер играл в Хичкока. Он не был больше далеким и странным типом, нет, теперь он стал нашим собственным странным типом.
В своей книге «Фильмы Ларса фон Триера – принуждение и освобождение» Петер Шепелерн называет «Королевство» не только прорывом к широкой аудитории, но и просто прорывом для самого режиссера, которому наконец удалось представить на суд зрителя «психологически разнообразную галерею персонажей». И, как он пишет, «именно с помощью это пародийной ерунды Триеру (и Верселю) удалось создать настоящие человеческие образы, вывести свой юмор за рамки студенческого и быть признанными современными деятелями искусства».
Для самого Петера Шепелерна «Королевство» тоже стало тем решающим фрагментом, который позволил пазлу сложиться окончательно: он посмотрел сериал еще до телевизионной премьеры, во время ночного марафона в копенгагенском кинотеатре «Империал», и окончательно капитулировал тогда перед талантом Триера.
– Я понял там, в кинотеатре: ох, господи, это что-то! Он покидает теперь свою маленькую эксцентричную нишу, выходя в самый мейнстримовый мейнстрим, и это получается у него смешно, интересно и необычно. Это было настолько ясное заявление об уверенности в собственных силах, такой однозначный выход из его обычной теплицы или резервации, – говорит он. – Подумать только, что в нем были такие задатки!
* * *Однако нельзя сказать, что в дорогого аутсайдера сразу по уши влюбились все без исключения. Когда Триера впервые собирались наградить датской кинематографической премией «Бодиль», он вежливо от нее отказался. Дело было в том, что Триер считал эту награду «никчемной ерундой, которую вручают желтые журналисты». Кроме того, еще во время учебы в Институте кинематографии они с Оке Сандгреном как-то попали на церемонию вручения «Бодиль», где тогдашняя министр культуры Лисе Эстергор сидела на кровати на горе одеял вместе с Бустером Ларсеном, сыгравшим главную роль в фильме «Йеппе с горы».
– Тогда я сказал Оке: слушай, давай договоримся, что, если нам когда-нибудь предложат эту премию, мы или откажемся от нее, или разобьем статуэтку прямо на сцене.
Так они и договорились, но премии продолжали присуждать, и когда киноверсия «Королевства» получила очередную «Бодиль», Триер не выдержал и позвонил Оке Сандгрену, который не забыл их уговор.
– Я же не могу продолжать отказываться, – сказал Триер. – В этот раз я вынужден ее взять.
Оке Сандгрен все прекрасно понимал.
– Ну и ладно, ты ведь отказывался уже, – поддержал он Триера.
– Да, но теперь я не могу не рассказать тебе о том, что собираюсь ее принять, – сказал Триер и действительно принял «Бодиль». В самой настоящей триерской манере.
