Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)
На избирательном участке особая торжественность. Голосующие одеты по-праздничному, разговаривают негромко, а бюллетени в урны опускают с гордостью. И мы тоже невольно, точно на параде, подтянулись. Проголосовав, пошли к штабной землянке.
Около землянки стояла машина, на которой мы приехали сюда. Увидев нас, шофер с тревогой сказал:
— Нам надо сейчас же, пока морозец держит, двигать обратно. Не то завязнем, как вчера. Можете мне поверить.
На море я не больно разбираюсь, а на суше могу вполне.
Наскоро пообедав и тепло распрощавшись с хозяевами, поехали в Петропавловск. Шофер выжимает из машины все, что можно, и без конца с тревогой поглядывает на вершину вулкана. Только когда въехали в город, он облегченно вздохнул:
— Слава тебе, проскочили. — И, уже обращаясь к нам, пояснил: — Вон, видите, над вулканом вроде тучка появилась. Значит, вскоре такая круговерть начнется, что носа не высунешь.
И верно, не успели мы прибыть на корабль, как усилился ветер и повалил крупный снег. Он шел всю ночь…
Вскоре корабль выгрузил овощи, которые привез на Камчатку, и принял положенные грузы, а комиссия закончила свою работу. Книгу Крашенинникова Матвеев сдал в музей. Когда все было закончено, мы вышли из Петропавловска в бухту Велючинскую, где можно было из водопада пополнить запасы пресной воды. Накануне Авача была покрыта льдом, блестела, что зеркало. Ночью штормовой волной лед взломало и ветром вынесло в море.
Даже зимой Авача и мыс Вертикальный, огромная гора, прикрывающая вход в бухту, необыкновенно красивы. Словом, тут было на что посмотреть.
Идем на юг вдоль береговых огромной высоты пирамидальных сопок, упирающихся, казалось, пиками своих вершин в самое небо. Проложен курс, ведущий в бухту Велючинскую. Смотрю и никакой бухты не вижу. Корабль идет прямо на скалы. И только когда подошли кабельтовых на десять, сопки будто раздвинулись. Встали на якорь поближе к водопаду. Вода — необычайно чистая. Из корабельных цистерн выкачали остатки старой воды, чтобы набрать свеженькой, камчатской. Как положено, команда, да и мы, пассажиры, всласть намылись в бане, все необходимое постирали. А через некоторое время, пройдя первым Курильским проливом, вышли в бурное Охотское море.
Запомнился мне этот переход. Корабль обледенел. Каждый день вся команда, да и многие пассажиры, счищали лед. В редкие моменты, когда ночью появлялись просветы в облаках, удавалось по звездам определять место корабля в разгневанном море, бросающем на него холодные многотонные волны.
Больше всего тревожило то, что в проливе Лаперуза есть грозная группа скал, иные из которых не увидишь, пока на них не сядешь. Поэтому астрономические определения места в море были для нас очень важны. Как назло, на подходе к проливу заштормило основательно. Тяжелые тучи, несущиеся в двадцати метрах над водой, сменялись полосами тумана.
К счастью, все обошлось благополучно. Когда мы миновали пролив, я оставил свои штурманские дела и занялся оформлением полученного от Попова задания. Во Владивосток пришли поздно ночью. Генерал Стороженко всем, кто с ним работал, дал два дня на отдых и три на подготовку материала.
Утром я засел за работу. А во второй половине дня, не ожидая вызова, пошел к Попову, взяв с собой докладную, написанную от руки, и карту с нужными обозначениями.
— Приветствую отпускника, — с доброй улыбкой произнес Александр Васильевич. — Как отпуск?
— Отлично! Налазился по снежным сопкам лет на десять вперед, нагляделся так много всего удивительного, что не знаю, когда еще такое увижу…
Более часа докладывал я Попову о поездке. Но отведенного времени мне все же так и не хватило. Начальнику штаба флота надо было идти к командующему.
— Давай карту, я сам по ней комфлоту доложу, а докладную принесешь в отпечатанном виде, — сказал Попов. — Ну а отпуск у тебя прошел, видно, не даром…
Неожиданные перемены
Время не стояло на месте. Флот рос и мужал. Совершенствовалась боевая выучка его личного состава.
В январе 1938 года в командование Тихоокеанским флотом вступил флагман 2 ранга Николай Герасимович Кузнецов. Будучи до этого заместителем командующего, он успел ознакомиться с состоянием и готовностью основных сил флота (подводные лодки, авиация). Большой практический опыт ведения боевых действий Николай Герасимович приобрел в боях за Испанскую республику. Новый командующий круто повернул дело на практическую организацию противовоздушной обороны, создание устойчивой системы управления силами флота, особенно в условиях нападения авиации противника.
В должность начальника штаба флота вступил тоже участник событий в Испании капитан 1 ранга В. Л. Богденко, а мой однокурсник по училищу Михаил Клевенский возглавил оперативный отдел штаба флота.
Вся жизнь на флоте приобрела заметное ускорение. Началось с того, что Кузнецов лично на месте стал изучать положение дел в каждом соединении. Затем на сборе старшего командного состава Николай Герасимович ознакомил присутствующих со всеми типами самолетов и их боевыми возможностями. Все это происходило на практике в самих авиационных частях.
В планах боевой подготовки для кораблей и частей было увеличено число артиллерийских стрельб по воздушным целям.
Всем пришлось по душе, что Кузнецов стал энергично изучать морской театр, соединения, корабли, глубоко вникать в суть дела. С однокашниками по Военно-морскому училищу имени М. В. Фрунзе, да и со всеми подчиненными командующий держался просто, но умел соблюдать положенную дистанцию. Еще в училище Кузнецов пользовался большим авторитетом. На нашем втором курсе он был хорошим, требовательным старшиной, умеющим и власть применить, и совет дельный курсанту дать, и в учебных делах помочь.
На Тихом океане наша первая встреча с Николаем Герасимовичем произошла в 1937 году, когда он был еще заместителем командующего. Мы неожиданно увиделись с ним в коридоре штаба, когда я выходил из кабинета начальника боевой подготовки Чернощека после планирования боевой подготовки на очередную неделю.
— Здравствуй, редактор «Шторма» (так называлась стенгазета училища). Что не заходишь к начальству? Или не признаешь? Пойдем ко мне, познакомь меня со всем своим хозяйством. А тебе есть о чем рассказать. Ведь именно у нас, на Тихоокеанском флоте, образовалось такое большое и, я бы сказал, уникальное соединение минных заградителей, какого нет ни на одном другом флоте. Дело у нас тут, на Дальнем Востоке, серьезное. Глядеть надо в оба. В любой час жди от японской военщины какой-нибудь провокации…
