Кейстут Закорецкий - Разгром Виктора Суворова
Если страна в трезвом здравии начинает тратить средства в разные системы оружия, принося в жертву благосостояние граждан, то инициатива не может исходить только от одного какого-то подчиненного генерала-маршала. Кроме него есть еще разные начальники. В те времена это были Главный военный совет, Совет труда и обороны, ЦК ВКП(б) и его генеральный секретарь Иосиф Сталин.
И никакой Тухачевский или Жуков в этих вопросах «главными планировщиками» не были.
Так о чем здесь все хочет доказать Виктор Суворов? Может, перейдем к концу главы? Может, там есть важный итоговый вывод? Например, на стр. 126–127:
...«Хорошая идея – мощные танковые соединения. Но чересчур – значит наоборот. Если по одному маршруту пустить 500 танков, то дорога станет непроходимой для следующих за танками автомобилей. Танки разбивают любой маршрут.
Подвижные соединения Тухачевского были поражены врожденным пороком: они не были подвижными.
7
...Невозможность использования таких громоздких танковых армад в бою была несомненна, поэтому после создания четырёх корпусов дальнейшее их развертывание прекратили.
Это ни в коей мере не противоречило принципу массирования танков в бою и операции. Помимо корпусов в Красной Армии было значительное число отдельных танковых бригад. В зависимости от типа состоявших на вооружении танков бригада могла иметь от 148 до 278 танков. И это, видимо, был тот предел, который не следовало переходить».
К этому отрывку есть несколько вопросов:
1. А для чего пускать 500 танков по одному маршруту? Разве все танки корпуса дислоцируются в одном месте? И потом, а никак нельзя пустить их на ж/д платформах, если есть возможность? А даже и если нет, какие проблемы? Между прочим, любая «хорошая» дорога с твердым покрытием имеет грунтовую обочину. И, например, нас на учениях учили именно так и обходиться – не ездить по «дорогам» руководства, а по разным грунтовкам. На Гороховецком полигоне за десятки лет его существования (с довоенных времен) по тем грунтовкам уже проехало жуткая «туча» танков. И ничего, те дороги продолжают быть доступны для гусеничной техники, а «дороги руководства» – для легких колесных машин.
2. Почему невозможно было использовать такие армады в бою? А танковые армии в 1944–1945 годах имели поменьше танков? Или они летали над дорогами низко-низко?
3. А каким образом жуткая туча танков могла оказаться в бою и операции? По воздуху перелететь? И даже не оказаться видимой вражеской воздушной разведке (знаменитым немецким «рамам»)?
4. Прошу обратить внимание на слова самого Виктора Суворова: « В зависимости от типа состоявших на вооружении танков бригада могла иметь… до 278 танков ».
То есть «правильная» бригада («отдельная») могла иметь до 278 танков. А в «неправильном» корпусе «вредителя» Тухачевского, который воевать не был способен, было – «всего… – 560 танков» (на ДВЕ «неправильные» бригады). А на одну тогда сколько? 560: 2 = 280.
То есть 278 танков – это «правильный» размерчик, а 280 – уже «неправильный»?
И из-за этих двух танков весь сыр-бор разлит на 13 страницах?
Или вся соль заключается в слове «отдельная» (бригада)?
Ну и чем принципиально отличаются ДВЕ «отдельные» танковые бригады по 278 танков в каждой и две почти такие же бригады по 280 танков, имеющие подчинение какому-то «штабу корпуса»? А «отдельные» бригады никому не подчиняются? Никакому штабу? И ездить будут по каким-то другим дорогам? Даже не выводя их из строя? Или если бригаду в 278 танков обозвать «отдельной», она враз окажется очень даже «управляемой»? А бригады, подчиненные штабу корпуса, вмиг теряют все свои штабы и всех своих командиров?
Виктора Суворова такие вопросы не увлекают. Он переходит к объяснению другой проблемы:
...«Но как же быть, если в данной ситуации для решения конкретной задачи требуется не 150 и не 250 танков, а больше? Никаких проблем. В этом случае надо использовать не одну, а две танковые бригады. Или три» .
То есть реально получить тот «вредительский» корпус Тухачевского. Как говорится, «круг замкнулся»…
«Разгром», стр. 127:
...«Лев – страшный хищник. Но стая волков вполне способна выполнить любую «работу», которую делает один лев. Волки загрызут кого угодно. Разница в том, что тяжёлый лев не способен к длительному быстрому бегу. И даже более легкая львица способна к стремительному рывку только на достаточно коротком отрезке» .
У нас на кабельном телевидении есть несколько познавательных каналов. В том числе «Энимэлз Плэнетс» и «Дискавери». Так вот, однажды на каком-то канале я видел документальный фильм про СТАЮ львов. Как они «толпой» завалили слона. И я не заметил, что львы особо быстро бежали за тем слоном. Можно сказать, что даже шли (пешком). Так что не только волки живут «толпой».
А про стаю волков был фильм «Капкан». Как один охотник в Канаде в лесу попался ногой в свой же капкан, рассчитанный на медведя. Выдернуть из земли он его смог. Но раскрыть не смог. И его окружает стая волков. Но у него было ружье с патронами. Вот он и отстреливался по дороге до своей хижины. Так что, если есть чем отстреливаться, никакая «стая» ничего не добьется. Ни волков, ни львов. Ну а если патроны кончились, вот тут уже никакой правильный размерчик не поможет.
«Разгром», стр. 127: «И Сунь-Цзы, и Бонапарт, и Гудериан знали, что только движение приносит победу. А мы с вами знаем, что волка ноги кормят.
Дмитрий Григорьевич Павлов, решительно выступивший против корпусов Тухачевского, это тоже понимал».
Во-первых, непонятно, откуда известно, что генерал Павлов «решительно выступал»? А во-вторых, эту мысль можно уточнить: «потерпевшие полный разгром и Бонапарт и Гудериан что-то там понимали». А понимал ли что-то Дмитрий Григорьевич Павлов или не понимал, он не был «главным играющим». И маршал Тухачевский тоже. Как и генерал Жуков. А почему случился разгром в июне 1941-го? По крайней мере не из-за штатов.
Вместо заключения
Виктор Суворов иногда приводит фрагменты из кинофильмов. Вот и я периодически вспоминал один фрагмент, когда читал его «Разгром». Фрагмент из финальной части фильма «Тот самый Мюнхгаузен» 1979 г. с Олегом Янковским в главной роли. Когда он поднимался на пушку по веревочной лестнице, чтобы повторить свой знаменитый опыт полета на ядре. И сказал жене Марте:
...«– Я улетаю… Скажи мне что-нибудь на прощанье!
