Генри Бэзил - Полковник Лоуренс
Создание арабского государства в Ираке, связанного симпатией с Англией, было главной целью Лоуренса, но не единственным его достижением. Он испытывал дополнительное удовлетворение в том, что тот же самый росчерк пера, который обеспечил арабам их возможности, предоставил также возможность использования и воздушных сил.
Другое достижение Лоуренса, а именно установление власти Абдуллы в Трансиордании, не являлось заранее подготовленным. Среди местных арабов уже нарастало беспокойство, в связи с чем создавалась угроза Палестине, как вдруг возникло дальнейшее осложнение в результате инициативы Абдуллы, который продвинулся со своими войсками к Амману для расплаты с французами за изгнание его брата. Это известие вызвало тревогу в Иерусалиме и Каире. Трудности подавления этого движения силой были очевидны, так как трансиорданские племена могли восстать и прийти ему на помощь, а свободных британских войск не имелось. Однако чувствовалось, что если ему позволить добиваться своей цели и допустить вести военные действия против французов из британской зоны, то последние имели бы достаточно серьезные основания быть недовольными. Неожиданным созданием нового государства был найден выход, который опрокинул решение конференций в Каире.
Хорошо зная Абдуллу по прошлому, Лоуренс считал, что его легко можно будет убедить пойти по мирному пути, если последний будет достаточно выгодным. С одобрения Черчилля Лоуренс полетел в Амман и привез с собой обратно на машине Абдуллу в Иерусалим, куда прибыл Черчилль, чтобы повидаться с сэром Хербертом Самуэлем. После получасового разговора у Черчилля создалось настолько ясное представление о здравом смысле и политической мудрости Абдуллы, что он тотчас же принял серьезнейшее решение оставить Абдуллу в Трансиордании как главу полунезависимого арабского государства при условии, что он воздержится и в дальнейшем будет удерживать своих будущих подданных от столкновений с французами в Сирии. Этим был добавлен еще один устой к намеченной Лоуренсом основе, хотя и не в том порядке, как это предусматривалось первоначальным планом.
В то же самое лето 1921 г. Лоуренс сделал попытку удержать на месте отца Абдуллы. В июне он отправился в Джидду, чтобы предложить Хуссейну договор, который послужил бы средством для обеспечения ему Геджаса при условии, что он откажется от своего притязания стать во главе остальных земель арабов. Однако Хуссейн упорно придерживался самолично присвоенных прерогатив и тем самым определил свою судьбу. Лоуренс оживил скуку бесконечных аргументов в летнюю жару в Джидде посылкой телеграмм, составленных с шекспировской остротой, которые шокировали чрезвычайно сильно развитое чувство дипломатического достоинства у Керзона.
Самоубийственное решение Хуссейна вмешиваться в дела других арабов являлось единственным моментом, омрачавшим Лоуренса. Если бы не этот факт, то он чувствовал бы, что все, что можно, было достигнуто и не только для арабов в целом, но и для тех арабов, которые были его соучастниками в войне. Он также был убежден, что достигнутое освободит его собственную страну от того мельничного жернова, который близорукое честолюбие повесило ей на шею. Спасая ее честь, он спас также и ее деньги, 16000000 фунтов, в первый же год.
Приобретя для арабов право свободно распоряжаться своим будущим, Лоуренс добился этого права также и для себя. У него оказался "выход из положения" в том смысле, что он получил возможность отойти от общественных дел и отказаться от жизни "Лоуренса".
В начале 1922 г. ему казалось, что критический период был благополучно пройден, и поэтому по окончании года службы в феврале он стал просить разрешения освободиться от дел. Однако Черчилль категорически воспротивился, и из уважения к нему Лоуренс согласился остаться до тех пор, пока это окажется необходимым, отказавшись от получения жалованья в дальнейшем. В июне, устав от ожидания обещанного согласия на увольнение, он снова напомнил о своем определенном решении оставить работу, заявив при этом Черчиллю: "Я полагаю, что серьезных неприятностей не произойдет по крайней мере в течение семи лет". Это пророчество, когда о нем узнали, было встречено презрительным смехом в различных кругах, но время его оправдало.
В августе Лоуренс поступил рядовым в британский воздушный флот под фамилией Росса, которая была случайно предложена одним из офицеров министерства авиации, пользовавшимся его доверием.
Могло бы показаться странным, что после того, как он проявил такую решимость освободить себя от государственной службы, он быстро снова к ней вернулся. Однако факт этот легче понять, если мы вспомним, что он отказался от должности, возлагавшей громадную ответственность, чтобы вернуться к состоянию безответственности.
Это небыло внезапным решением, но было его намерением, начиная с последнего года войны. Он задержался с его осуществлением из-за трехлетней отсрочки, вызванной необходимостью регулировать арабские дела. Еще в 1919 г. он заявил сэру Джофрею Сальмонду о своем желании поступить в авиацию, причем Сальмонд предложил ему сделаться его помощником в Египте. Но Лоуренс категорически заявил: "Я имею в виду поступить рядовым".
Лоуренс считал, что использование воздушной стихии является еще одной большой проблемой, оставшейся для нашего поколения. Таким образом "каждый должен либо сам поступить в авиацию, либо помогать ее развитию".
С первого взгляда подобное отношение не так-то легко примирить с его постоянным отказом согласиться на какоелибо продвижение по службе. В связи с этим наиболее частым вопросом, который возникал у всех, являлся вопрос: "Почему он не принимает на себя звание офицера?" Ответ, который однажды дал мне Лоуренс, заключался в следующем: он ничего не имеет против того, чтобы повиноваться глупым приказаниям, но возражает против того, чтобы передавать их другим, а это он вынужден был бы делать, если бы взял на себя должность офицера или унтер-офицера. Замечание, несмотря на его дерзость, имело серьезное основание. На войне подобные приказания зачастую приводят к бесполезным потерям человеческих жизней; в мирное время они часто способствуют притуплению человеческого мышления. Кроме того, они неизбежно делают человека, который передает приказание, соучастником преступления, хотя и помимо его желания. К счастью, лишь немногие из тех, кто передает подобные приказания, обладают тем пониманием, которое позволило бы им почувствовать свою ответственность. Однако Лоуренс им обладал. Таким образом для него оставалось лишь два пригодных поста - самый верхний или самый нижний. Из этих двух он предпочел последний вследствие своего сильного нежелания нарушать свободу других. Впрочем, было еще одно место, а именно - незримого советника. И занять эту должность, как я полагаю, вполне соответствовало желанию Лоуренса, в особенности после того, как он оправился от тех переживаний, которые испытывал в момент своего зачисления. Однако степень использования его в этой должности зависела бы от тех людей, в руках которых находится власть, так как он никогда не навязывал бы им сам своих советов.
