Сергей Бойко - Шарль Перро
Что до истории о Психее, истории, которая сама по себе весьма привлекательна и придумана весьма искусно, то скрытую в ней мораль, если бы только она мне была ясна, я сравнил бы с моралью „Ослиной Шкуры“, но я до сих пор так и не мог разгадать ее. Да, мне известно, что Психея означает душу, но я не знаю, как понимать Амура, влюбленного в Психею, то есть в душу, и мне еще менее понятно, когда к тому же прибавляют, что счастье Психеи должно было длиться, пока она не узнает того, кого любит, а это был Амур, и что, напротив, она сделается очень несчастной, как только его узнает; для меня это неразрешимая загадка. Можно лишь сказать, что это предание, как и большая часть других, унаследованных нами от древних, сочинено было только ради развлечения и с полным пренебрежением к добрым нравам.
Иначе обстоит дело со сказками, которые наши предки придумывали для своих детей. Рассказывая их, они обходились без той грации и того изящества, которые греки и римляне придавали своим историям, но они постоянно проявляли великую заботу о том, чтобы вложить в свои сказки мораль похвальную и поучительную. Добродетель в них всегда вознаграждается, а порок наказывается. Все они проникнуты стремлением показать, сколь велики блага, которые приобретаешь, будучи честным, терпеливым, разумным, трудолюбивым, послушным, и какой вред приносит отсутствие этих качеств…
Как бы незначительны и как бы причудливы ни были приключения во всех этих историях, нет сомнения, они вызывают в детях желание походить на тех, кого они видят в них счастливыми, и страх перед теми несчастьями, коим за свою злобу подвергаются злодеи. Не достойны ли похвалы родители, которые своим детям, еще не способным воспринимать истины существенные и ничем не приукрашенные, уже внушают к ним любовь и дают, так сказать, отведать их, облекая в форму рассказов занимательных и приспособленных к их слабому младенческому разумению?.. Все эти бросаемые в почву семена, которые сперва порождают лишь порывы радости или приступы печали, но впоследствии непременно вызывают к жизни и добрые наклонности…
Я бы мог придать моим сказкам большую приятность, если бы позволил себе иные вольности, которыми их обычно оживляют; но желание понравиться читателям никогда не соблазняло меня настолько, чтобы я решился нарушить закон, который сам себе поставил, — не писать ничего, что оскорбляло бы целомудрие или благопристойность».
* * *Как много работает этот неугомонный человек! Ему уже 66 лет, а он не знает усталости. Он готовит к изданию «Всеобщий словарь французского языка», редактируя каждую из его статей. Публикует сказки «Ослиная Шкура» и «Смешные желания». С интересом читает только что вышедшую книгу «Басен» Лафонтена и тепло отзывается о ней. Вторым изданием публикует сказку «Гризельда», полемизирует устно и на страницах печати с «древними», прочитывает работу племянницы Леритье де Виллодон «Триумф мадам Дезульер», редактирует ее и помогает напечатать в издательстве Мазуэля, усиленно работает над 4-м томом «Параллелей между древними и новыми» — в него войдет пятый диалог — об астрономии, географии, навигации, философии, музыке и медицине, для чего ему приходится выискивать и читать гору литературы. Мало? Ему кажется мало, и он вспоминает о начатых переводах басен писателя итальянского Возрождения Фаэрна.
Он, может быть, и не вспомнил бы о них, если бы не посетил однажды воспитательный дом, где его друг аббат Данжо собрал детей бедных дворян. Шарль был поражен тем, что образование там было похоже на игру как со стороны преподавателей, так и со стороны учеников. И тогда он решает закончить перевод и подарить его детям, так как в баснях обнаруживается множество вещей, которые могут послужить их образованию.
В посвящении аббату Данжо «Басен» Фаэрна, которые выйдут в 1697 году, Шарль Перро напишет:
«Среди движимых мною чувств удивления и восхищения, вызванных посещением воспитательного дома, я признаюсь вам, что не мог удержаться от того, чтобы не позавидовать вам в таком большом счастье или, по меньшей мере, пылко пожелать принять хоть какое-то участие в этой похвальной затее».
И затем добавит:
«Мораль этих басен могла бы содействовать воспитанию в них (учениках дома Данжо. — С. Б.) духа осторожности, который вы им прививаете».
Профессор Марк Сориано, анализируя это посвящение, замечает:
«Понятие осторожности — относительно новое слово в педагогическом словаре академика; несомненно, в нем есть общий смысл благодетели, которая позволяет познать и осуществить то, что соответствует образу жизни».
* * *В том же 1694 году Шарль Перро купил у своего шурина аббата Гужо замок Розье. Этот замок, в котором Шарль нередко гостил с сыновьями, находился возле города Труа, на берегу Сены. Красивый, поистине волшебный, он, казалось, был рожден сказкой. В нем было все, что мог придумать сказочник: высокие стены, толстые круглые башни, острые шпили над крышами. Был и ров, заполненный водой. Река огибала замок, одновременно охраняя его.
Приобретение в собственность настоящего старинного замка было исполнением давней, еще детской мечты Шарля Перро. Правда, жить в таком замке было не слишком удобно.
Толстые каменные стены скапливали в себе такой леденящий холод, что согреться зимой в этих каменных «мешках» было невозможно, если только не зажечь камин. И то тепло было только возле него, и только если камин все время горел.
Но стоит ли говорить, в каком восторге были от этой покупки дети, и особенно младший, Пьер?!
Тогда же Шарль купил для Пьера усадьбу: замок — замком, а сын должен иметь свою собственность!
А 19 ноября произошло событие, о котором, может быть, и знал Шарль, но не придал ему никакого значения. Оно случилось далеко от Парижа. Докладчик в Государственном совете, писатель и шансонье Филипп Эмануэль сопровождал кузину своей жены мадам де Лавуа к ее новым землям. И с дороги регулярно писал своей супруге обстоятельные письма. Одно из них — придет время — навсегда вплетется в текст чудесной сказки отца и сына Перро «Кот в сапогах».
1695 год
В 1695 году из печати выходит первое издание стихотворных сказок Шарля Перро с его предисловием — сборник «Сказки матушки Гусыни».
Сборник вызвал большой интерес. Достаточно сказать, что всего за год он выдержал четыре издания!
Вдохновленный успехом, Шарль перечитывает тетрадь Пьера и подумывает об издании его прозаических сказок.
В литературе до сих пор бытует мнение, что Пьер Перро вообще не писал никаких сказок. Их автором якобы был отец, академик Шарль Перро, которому, как считают скептики, попросту показалось неудобным под своим именем издавать прозаические сказки, почему он и решил издать их под именем Пьера.
