Александр Филоник - Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)
Работа оперативного дежурного очень нервная, требует большой сосредоточенности, собранности, умения взять на себя ответственность. Поэтому после дежурства чувствовалась неимоверная усталость, а нервы были на пределе. Израильские самолеты постоянно проводили тренировочные полеты вблизи Суэцкого канала над Синаем, а это всего-навсего 140 км. При скорости «Фантомов» 2400 км/час, а в минуту 40 км, получается, что подлетное время до Каира — 4 минуты. А из тех самолетов, что тренировались над Синаем, постоянно прорывались самолеты-разведчики. На высотах 20–25 метров от земли однажды прошли 2 «Фантома» над аэродромом «Кайро-Уэст». Подполковник Тарасов Л.Д. с офицерами своей службы ракетного вооружения закончил занятие «Об особенностях эксплуатации техники в условиях Египта». Я присутствовал на этом занятии. Мы уже собрались идти в столовую, как кто-то закричал: «Фантомы». Мы посмотрели наверх, а они летят прямо на нас. Некоторые так и остались стоять с открытым ртом, а некоторые ушли носом в песок. Раздались звуки выстрелов. Это расчет «Шилки», стоявшей рядом с КП, произвел 2 короткие очереди по самолетам с интервалом от 3 до 5 секунд. Все сделано по инструкции. Но первая очередь прошла перед носом у самолетов, а вторая уже за их хвостом. Командир установки, сержант, вылез на броню и от обиды заплакал. Потом я беседовал с ним уже в спокойной обстановке. Не орден, который он получил бы за сбитый самолет, и не 200 фунтов — полагалось денежное вознаграждение (это было и в Великую Отечественную войну, но почему-то об этом предпочитают не вспоминать ветераны), ему было просто обидно, что мог сбить и не сбил. Это был бы первый сбитый самолет в небе Египта. Самолеты дали газу, дым от их турбин покрыл небо, действительно, как будто они были заправлены сырой соломой. Потом, когда они уже скрылись, раздались выстрелы из зенитных пушек. Арабские зенитчики отстрелялись, чтобы их потом не ругали за бездействие.
На командном пункте одновременно размещались летчики авиабазы, мы — ракетчики, батальон связи арабской армии, полк ствольной артиллерии, радиолокационный полк. У одной стены столы и индикаторы оперативных дежурных этих частей, а у второй — во всю стену, около 40 метров — планшеты общей воздушной обстановки и огневые планшеты большего масштаба. В менее напряженное время общаемся с арабскими офицерами, первое время через переводчика, а затем и без его помощи. А планшетисты беседуют за планшетами со своими арабскими коллегами. О чем они говорят нам не слышно, прозрачный планшет из толстого оргстекла дает возможность только видеть, но не слышать разговор. Разговоры за планшетом идут полным ходом, порой с улыбкой. Ну, думаем, пусть отрабатывают взаимодействие. Когда через несколько дней арабские планшетисты в своей речи стали применять отборные, только русскому языку присущие, матерные слова и целые выражения, мы поняли, что взаимодействие налаживается. Война это мужская работа, женщин среди нас не было, и эти выкрутасы арабских солдат нас слегка забавляли и вносили разрядку в нервную и напряженную обстановку. К нам, офицерам КП они обращались «Мистер и далее по имени». Так вот иногда после мистера может следовать такое имя, что «уши вянут». Оказывается, что его научил кто-то из твоих коллег по КП. Поэтому, когда меня однажды встретил капитан-египтянин возгласом: «Здравствуй мистер долбс. б», я с ним поздоровался, понял, кто научил его и объяснил ему истинное значение слова на арабском языке, сказав, что оно равносильно их слову — касура (сломался, заболел и т. д.) и приложив руку ко лбу, повернул ладонь на 90 градусов. Он все прекрасно понял и рассмеялся. Так мы осваивали их язык, а они наш, это на КП, а в городе, в котором мы побывали только через 6 месяцев пребывания в Египте, после окончания боев, язык был уже другой. Об этом расскажу ниже.
Закончив дежурство, после бессонной ночи я шел отдыхать, с 9.00 до 13.30, то есть 4 с половиной часа. Бункер, где мы спали, был рядом с КП и еще ближе к взлетно-посадочной полосе аэродрома. Это бетонный полузаглубленный бункер, разделенный стенкой, с двумя входами. В одной половине жил командир и его заместители, кроме начальника тыла. С ними жил и начальник особого отдела бригады майор Юшутин Ф.К., старый чекист и умудренный опытом человек, участник Великой Отечественной Воины. За перегородкой жили замзамы — зам. начальника штаба, зам. начальника политотдела, инженер (кирка-мотыга, так мы его звали) и два инженера службы вооружения, а также зам. начальника особого отдела — старший лейтенант, не буду называть фамилий. Все инженеры были уже в возрасте, им за сорок, мне исполнилось тогда 30.
Итак, я ложусь отдыхать. Но для этого сначала я обмакиваю обе простыни в воду, слегка отжимаю их, расстилаю на кровать. Затем побью мух, насколько можно и ложусь спать. На взлетной полосе, которая в 20 м от окна, начинаются полеты, иногда самолеты взлетают парами, все вокруг гудит и ревет, но молодой организм берет свое и просыпаюсь я от толчков кого-либо из обитателей нашего жилища. Пора на обед. Обед готовили наши повара. Первое, второе и десерт. На первое — суп с курицей, на второе — кусок голландской курицы, пахнувший рыбой, на десерт — чай, кисель или фрукты, главным образом, апельсины. Воины срочной службы задают вопрос: «Скажите товарищ капитан, а что в Голландии куры имеют только крылья, а по земле они не ходят?» Дело в том, что повар, раздавая порции, ноги куриные выдавал офицерам, а остальные части солдатам. Изменить эту «традицию» так и не удалось. В жару есть не хочется, но усилием воли заставляли себя это делать. Есть приходилось очень быстро. Если зазевался на 1–2 минуты, то суп покрывался мухами в несколько слоев. Их там несметное количество. Отличие арабской мухи от нашей в том, что она более нахальна, не реагирует на отпугивающие взмахи, то есть избавиться от нее можно только одним способом — прибить. Кусает человека она в любое время суток и года. Наша муха кусается только осенью, поэтому родилась в Египте прибаутка: «Когда приеду в Союз, поймаю муху и поцелую ее». Еженедельно боролись с клопами. Это уже с помощью паяльной лампы. Прожигали койки с особым энтузиазмом, иначе спать было бы невозможно. И те, и другие насекомые подрывали нашу боеготовность. Покусанный и не выспавшийся воин, это плохой воин. Каждую неделю устраивали стирку. Воду грели с помощью кипятильника, собирали свою одежду, брали из угла «стоящие» в нем носки, или «висящие» под потолком в кладовке, и дружно стирали, чтобы выглядеть подобающим образом для воина-интернационалиста из Европы.
Быт и взаимоотношения офицеров и солдат египетской армии приходилось наблюдать не только на КП, но и в других местах. Их отличала кастовость. Каждый офицер имел денщика. Офицер идет в туалет, денщик за ним с мылом и полотенцем и ключом от туалета. Ждет, затем подает мыло, а сам закрывает на висячий замок туалет, который предназначен только для офицеров. Солдаты ходили отправлять свои надобности в пустыню. Поэтому ходить около мест дислокации войск было просто опасно. Более 70 % населения Египта в то время были хронически больны кишечными заболеваниями. Нас спасла от этого хлорная известь, а у них и этого не было. Пищу арабам привозил самосвал, до этого перевозящий песок или мебель. Без всякой подстилки в кузове валялись лепешки. Один солдат из кузова руками, а порой и ногами, сбрасывал эти лепешки солдатам, которые успевали их ловить на лету, а второй наливал бобовую похлебку в котелки. Это повторялось в завтрак, в обед и в ужин. Если сержанта, наблюдавшего все это, что-либо не удовлетворяло, то он приказывал солдату одеть шинель, а иногда поверх шинели набрасывали одеяло, и гусиным шагом заставлял ходить провинившегося на солнцепеке, в жару более 50 градусов. И эта экзекуция порой продолжалась длительное время. При появлении русского офицера издевательства прекращались.
