Василий Чуйков - Конец третьего рейха
Теперь Кребс уже возражает с раздражением:
— Полная и действительная капитуляция может быть решена легальным правительством. Если у Геббельса не будет договоренности с вами, то что получится? Вы должны легальное правительство предпочесть правительству предателя Гиммлера. Вопрос войны уже предрешен. Результаты должны решаться с правительством, указанным фюрером...
— Объявите волю вашего фюрера войскам, — подсказал я.
Кребс, волнуясь, уже почти кричит по-русски:
— Изменник и предатель Гиммлер может уничтожить членов нового правительства!
Какой страх! Мне становится смешно. Они думают только о своей шкуре.
Хорошо бы сейчас на воздух. Там ласково светит весеннее солнце. А мы сидим усталые. Немцы тихо совещаются друг с другом.
Приехал генерал Соколовский. Я докладываю ему о ходе переговоров. Выслушав меня, Соколовский начинает сам спрашивать Кребса. Воспроизвожу их диалог:
Соколовский (Кребсу). Когда вы объявите о Гитлере и Гиммлере?
Кребс. Тогда, когда мы придем к соглашению с вами о новом правительстве.
Соколовский. Командующий фронтом считает, что сначала надо объявить Гиммлера изменником, чтобы помешать его планам.
Кребс (оживляясь). Очень умный совет. Это можно сейчас же сделать. Конечно, с разрешения доктора Геббельса. Я снова прошу послать к нему моего адъютанта.
— Надо передать Геббельсу, что до капитуляции не может быть нового правительства, — говорю я.
Кребс. Сделаем паузу. Создадим правительство...
— После полной капитуляции.
Кребс. Нет.
Соколовский. У вас есть Геббельс и другие — и вы сможете объявить капитуляцию.
Кребс. Только с разрешения Деница, а он вне Берлина. Мы могли бы послать Бормана к Деницу, как только объявим паузу. У меня нет ни самолета, ни радио.
Атмосфера накаляется.
— Сложите оружие, потом будем говорить о дальнейшем.
Кребс. Нет, это невозможно. Мы просим перемирия в Берлине.
— У вас есть коды, шифры и так далее? — спрашиваю я.
Кребс. Они у Гиммлера... — Мы с Соколовским невольно переглядываемся. Если вы разрешите паузу, мы придем к соглашению...
— Только на основе капитуляции, после которой Денниц сможет прийти к нам, как это сделали вы.
Кребс. Надо Деница вызвать сюда, пропустите его.
Соколовский. Капитулируйте — и мы пропустим его немедленно.
Кребс. Я не полномочен это решить...
Чуйков. Немедленно капитулируйте, тогда мы организуем поездку Деница сюда.
Кребс. Сначала связь с Деницем, потом капитуляция. Я не могу без Деница капитулировать. (Подумав.) Но я все же мог бы спросить об этом Геббельса, если вы отправите к нему полковника. (Показывает на своего адъютанта.)
Соколовский. Итак, мы пришли к следующему: немецкий полковник идет к доктору Геббельсу узнать, согласен ли тот на немедленную капитуляцию?
Кребс (прерывая). Будет ли перемирие, или до перемирия Геббельс должен согласиться на капитуляцию?
Соколовский. Мы не разрешим запрашивать Геббельса о перемирии.
Кребс (снова упирается). Без Деница ни я, ни Геббельс не можем допустить капитуляцию.
— Тогда вы не создадите правительство.
Кребс. Нет, надо создать правительство. Потом решить вопрос о капитуляции.
Соколовский выходит в соседнюю комнату, звонит командующему фронтом и докладывает:
— Кребс настаивает на своем, говорит, что без согласия Деница капитулировать они не могут, а Дениц якобы ничего не знает о событиях. Кребс просит сообщить ему обо всем, тогда будто бы последует решение. Просит также послать адъютанта к Геббельсу, а потом, возможно, послать человека к Деницу. Машиной в Мекленбург и обратно — более четырехсот километров. Предлагает послать туда и нашего офицера: Дениц может ждать его на линии фронта. Все это — большая затяжка времени. Мы пока разрешаем послать человека только к Геббельсу.
Получив указание Жукова, возвращаемся к Кребсу.
Кребс. Можно мне на минуту выйти?
— Пожалуйста.
Кребс и адъютант вышли. Скоро они вернулись. Адъютант Кребса уходит к Геббельсу. Я звоню, начальнику штаба и приказываю обеспечить переход полковника и одновременно связать наш батальон на переднем крае с немецким батальоном и таким образом дать Геббельсу связь с нами.
— Правительство Германии должно быть авторитетным, — вдруг заявил Кребс.
— А вы считаете, что при полном поражении Германии авторитет Гитлера сохранится?
— Вы видите наши страдания, — печально вымолвил Кребс. — Может быть, авторитет фюрера несколько стал меньше, но он еще велик. Его мероприятия никогда не смогут измениться. Новые люди, новые правительства будут основываться на авторитете Гитлера.
Какой-то фанатик. Говорит серьезно. И внешность солидная: на мундире генеральские красные петлицы с золотом, узкие погоны, ленточка зимы 1941 года, ордена, Железный крест...
— Может быть, база будет шире, демократичней, — продолжает он. — Я это допускаю. Но мы хотим сохранить себя. И если Англия и Франция будут нам диктовать формулы капиталистического, строя — нам будет плохо...
Соколовский. Мы не хотим уничтожать немецкий народ, но фашизма не допустим. Мы не собираемся убивать членов национал-социалистической партии, но распустить эту организацию надо. Новое германское правительство должно быть создано на новой базе.
Кребс. Я думаю, уверен, что есть только один вождь, который не хочет уничтожения Германии. Это — Сталин. Он говорил, что Советский Союз невозможно уничтожить и также нельзя уничтожить Германию. Это нам ясно, но мы боимся англо-американских планов уничтожения Гедмании. Если они будут свободны в отношении нас — это ужасно.
— А Гиммлер?
Кребс. Разрешите говорить прямо? Гиммлер думает, что германские войска еще могут быть силой против Востока. Он доложил об этом вашим союзникам. Нам это ясно, совершенно ясно!..
— Тогда, господин генерал, мне окончательно непонятно ваше упорство. Бои в Берлине — это лишняя трата крови.
Кребс. Клаузевиц говорит, что позорная капитуляция — худшее, а смерть в бою — лучшее. Гитлер покончил с собой, чтобы сохранить уважение немецкого народа...
Логика самоубийц. Мы расспрашиваем генерала о подробностях самоубийства Гитлера.
Кребс. Было несколько свидетелей: Геббельс, Борман и я, Согласно завещанию, труп облили бензином и сожгли... Перед смертью фюрер попрощался с нами, предупредил нас. Мы отговаривали его, но он настаивал на своем. Мы советовали ему прорваться на Запад...
9 часов 45 минут. Звонок. Советское правительство дает окончательный ответ: капитуляция общая или капитуляция Берлина. В случае отказа — в 10 часов 40 минут мы начинаем новую артиллерийскую обработку города. Говорю об этом Кребсу.
