Лайза Роугек - Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество
Он проведет в больнице еще три недели и перенесет еще две сложнейшие операции…
В ходе проведенного расследования выяснилось, что, когда Брайан Смит сбил Стива, водитель ехал из лагеря для автотуристов, где он останавливался, чтобы купить в местном магазинчике пару шоколадных батончиков «Марс». Один из шерифов встретился с Кингом в больнице и в разговоре заметил, что даже у банки пепси в руке Стива коэффициент интеллекта выше, чем у Смита. Позже Кинг признается: «Порой мне кажется, что меня сбил персонаж, сошедший со страниц моих романов. Это даже забавно».
Когда после аварии Смит сказал Кингу, что его ни разу не штрафовали, он явно лукавил. На самом деле стоило заглянуть во внушительный список его нарушений, как становилось ясно, что водитель нагло врал: Смит, нарушитель со стажем, не соблюдал правил дорожного движения с тех пор, как сел за руль. Среди недавних его грехов числилось неоднократное вождение в пьяном виде и отказы остановиться по требованию полиции. Только за 1998 год его трижды лишали водительских прав.
Как ни странно, но 19 июня никто не проверил Смита на алкоголь или наркотики.
Вернувшись домой, на Западный Бродвей, Кинг понял, что его жизнь кардинально изменилась. Он потерял более сорока фунтов; в доме круглосуточно дежурила сиделка, следившая за приемом лекарств, которые писатель заглатывал в неимоверных количествах — до ста таблеток вдень; и в довершение всего ему ежедневно приходилось превозмогать нечеловеческую боль на занятиях лечебной физкультурой.
Первостепенной целью, которую поставила его физиотерапевт, стало возвращение подвижности колену — чтобы нога сгибалась хотя бы под прямым углом. «Боль была нечеловеческая, мой вой разносился по всему дому, — вспоминает Стив. — Не представляю, как жена все это вынесла, бедняжка, а физиотерапевт лишь посмеивалась да просила еще поднажать. Я стонал, говорил, что больше не вынесу, но она не знала пощады».
Прошло несколько недель после его возвращения домой, и одна из медсестер призналась ему, что, перед тем как им доверили уход за знаменитым пациентом, начальник поговорил с каждой и строго-настрого запретил какие-либо шутки на тему «Мизери». Кинг оценил откровенность девушки и заверил ее, что ни одна из сиделок ни разу не сострила при нем на эту тему, хотя, может, и зря: учитывая любовь писателя к черному юмору, это могло бы хоть ненадолго отвлечь его от боли.
Вдобавок к физическим мучениям Стива одолевала слабость, он не был уверен, что сможет снова взяться за перо — по крайней мере, пока находится под действием бесчисленных препаратов. И все-таки Кинг начал писать — ровно через пять недель после аварии. У Стива случались перерывы и подольше, только вот этот был вынужденным — и потому невыносимым.
Однако он и не предполагал, как трудно окажется снова вернуться к творчеству: «Поначалу у меня было такое чувство, словно я никогда раньше этим не занимался. Я как будто начинал все с чистого листа. Никогда не забуду ту жуткую минуту, когда мне показалось, что я разучился писать». Кинг не знал, в чем тут дело: то ли всему виной недостаток уверенности в собственных силах, то ли побочные эффекты от кучи разных препаратов притупили остроту восприятия, а может, он слишком долго не писал и растерял навыки. Стив работал по десять — пятнадцать минут — не дольше. Несколько дней прошло, прежде чем он набрался смелости и прочитал написанное… Фразы выходили слегка тяжеловаты ми, но Стива волновало другое: больше всего он опасался увидеть бессмысленную писанину, а этого, к счастью, не произошло.
От раза к разу Кинг вырабатывал привычку каждый день проводить за компьютером чуть дольше, пока не увеличил время работы до полутора часов. Из-за боли в сломанном бедре он не мог сидеть за рабочим столом — удавалось работать лишь за кухонным, да и то приходилось подкладывать несколько подушек. Он возобновил работу над автобиографическим произведением «Как писать книги», над которым трудился перед аварией.
Иногда Кинг писал на ноутбуке, иногда — от руки, вечным пером марки «Уотерман»: во-первых, так было удобнее, во-вторых, он мог дольше работать. И если раньше его пальцы буквально порхали над клавиатурой, то теперь пришлось сбавить темп, что не могло не отразиться на творчестве писателя. Работая по ночам, он не включал верхнее освещение, а зажигал свечу и творил при свете ее мерцающего пламени.
Творчество помогало ему вернуться к нормальной жизни — насколько это было возможно, учитывая обстоятельства, — а также позволяло отвлечься от невыносимых болей. В середине ноября Стив приступил к работе над «Ловцом снов».
Кинг, который давно привык распоряжаться собственной жизнью, самостоятельно принимая важные решения, вдруг осознал, что в его физическом состоянии это невозможно — ему оставалось лишь опереться на других. «Я стал крайне пассивным, — признавал писатель. — Если ты не в силах управлять собственной жизнью и зависишь от других людей из-за перенесенных травм, рано или поздно приходится смириться».
Впрочем, несмотря на все меры предосторожности, вскоре Стив увлекся обезболивающим, особенно оксиконтином, прописанным одним из врачей, который зашел проведать пациента после первой операции и заметил, что тот слишком зависит от капельницы с морфином. Кинг понял, что вновь скатывается в пропасть зависимости… Переломы и многочисленные операции давали о себе знать: без мощных препаратов он не справлялся с болью. Разница между теперешней ситуацией и его проблемами десятилетней давности заключалась в том, что на этот раз он полностью отдавал себе отчет в происходящем и поклялся: как только боль отступит, он откажется от наркотиков, второй раз в жизни.
Но пока он не был к этому готов: «Я принимал таблетки, потому что не мог без них обходиться, а позже продолжил их принимать, поскольку боль — понятие относительное. Та часть моего мозга, что подсела на наркотики, начала выдумывать боли, чтобы получить обезболивающее».
Вскоре после аварии из-за огромных доз морфина и целого набора других лекарств, призванных приглушить боль от трех многочасовых операций, которые Стив перенес в первую же неделю, у него начались галлюцинации. Однажды ему привиделось, что Том Гордон, персонаж недавно опубликованного романа, убил его семью, а самого Кинга уложили в больницу только потому, что тот знал о преступлении. Воспаленный разум убедил писателя, что игрок «Ред сокс» охотится за ним и хочет его убить.
Еще он воображал, что один из его посетителей похож на учителя физкультуры в белом тренировочном костюме и что он персонаж книги. На самом деле этот человек был хирургом-ортопедом, лечившим Стива. По словам Кинга, в больнице ему несколько раз казалось, что он сам — персонаж одной из собственных книг… «А страницы моих книг — весьма жуткое место», — признавал писатель.
