Анатолий Максимов - Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки
Ажиотаж вокруг публикации быстро улегся, и мне стало тоскливо: я потерял «ориентацию» при отсутствии острых ситуаций «ближнего боя со спецслужбой». Для меня исчезла линия фронта тайной войны — я оказался в глубоком ее тылу.
Воспоминания о «Турнире» грели душу, но не заменяли былую остроту восприятия окружающего мира. Я по крохам собирал разрозненные сведения об этом важном в моей оперативной жизни событии. Два тома с пометкой «хранить вечно» были сданы в архив, и доступ к ним для меня был закрыт. Но личное досье тоже под названием «Турнир» пополнялось. Когда я в 93-м от канадского «коллеги» узнал о названии операции с их стороны — «Золотая жила», в досье входило более семидесяти документов.
Взгляд за кулисы КККП
Когда с момента операции прошло пять лет, мое досье пополнилось новыми сведениями. Причем информация исходила с канадской стороны. Это был взгляд за кулисы КККП.
По заданию оттавской газеты «Ситизен» журналист Майкл Макдональд в течение нескольких недель вел расследование дела, связанного с «вербовкой» русского коммерсанта сотрудниками канадской спецслужбы. В январе 1983 года результаты его работы появились в канадской печати.
Журналист кратко изложил статью в «Литературной газете», одновременно давая обширные комментарии к действиям КККП в связи с вербовкой «московского агента».
Что же творилось в Канаде и штаб-квартире КККП все эти годы нашего «сотрудничества»?
В субботний день февраля 1978 года в доме Брюса Джеймса, одного из руководящих сотрудников КККП, раздался телефонный звонок. На другом конце провода был обеспокоенный глава КККП Роберт Сайммондс: «Русские преподнесли нам сногсшибательную новость. Я заеду за тобой. Нам надо обсудить, что же делать». Несколькими часами раньше советское официальное лицо посетило канцелярию премьер-министра Канады и предъявило ультиматум: если антисоветская кампания не прекратится, то советская сторона будет вынуждена предать гласности тот факт, что сотрудники КККП осуществляли разведывательную деятельность в других странах. Фабриковали фальшивые паспорта и подделывали письмо от имени кабинета министров. Это был вызов премьер-министру Трюдо, который однажды заявил, что КККП не проводит тайных операций за пределами Канады.
Когда прозвучал звонок Сайммондса, Джеймс понял, что «сногсшибательной новостью» может быть только одна вещь. Он позвонил своим людям в отдел операций «Б» и потребовал подобрать досье с документами по делу Анатолия Максимова, добавив при этом: «Всех нас ожидает длинный уик-энд…»
В Министерстве иностранных дел Канады Сайммондс и Джеймс предстали перед трибуналом, который состоял из Айвина Хеда — советника премьер-министра по внешним сношениям, Алена Готлиба — помощника министра иностранных дел и Мишеля Питфильда — члена тайного совета и наиболее влиятельной фигуры в общественных делах. Трибунал заседал два дня.
Питфильд уведомил трибунал, что обвинения русских наиболее серьезные из всех, которые они когда-либо выдвигали против КККП. Хед огласил рукописные заметки, сделанные во время встречи с русскими, которые были готовы предоставить в распоряжение канадской стороны все — имена, даты, места, номера паспортов. Они ожидали ответа от канадского правительства.
Сайммондс и Джеймс понимали: все, о чем говорили русские, — правда. Они подтвердили собравшимся: зарубежные операции КККП имели место в других странах, но осуществлялись с разрешения их правительств, в частности США и Швейцарии.
Но об изготовлении паспортов и других документов, а также письма за подписью министра юстиции канадское правительство не знало. Члены трибунала и глава КККП пришли к выводу, что эти документы имели жизненно важное значение для дела. Журналист добавлял, что цена этому «делу» — карьера шести блестящих сотрудников КККП.
После трибунала Сайммондс говорил в близком окружении: «Что меня разозлило, так это то, что парни, которые готовили документы, не воспользовались обычной процедурой получения паспортов». Трибунал он заверил, что незаконные действия будут расследованы, и дал указание двум беспристрастным сотрудникам КККП допросить Джеймса и всех его сотрудников, которые имели отношение к этому делу.
Когда стало ясно, что закон нарушен, Сайммондс доложил выводы по расследованию правительству и комиссии Макдональда. Позднее один из сотрудников КККП с горечью говорил: «Эти парни действовали ради того, чему они посвятили всю жизнь, а Сайммондс третировал их как заклятых преступников…»
Журналист рассказал о начале моего знакомства с Джеффри Вильямсом. Последнего он назвал ловким собеседником, который умеет хорошо слушать. Эту дружбу вскоре заметили люди канадской спецслужбы и быстро нашли с Вильямсом общий язык. Для КККП он стал человеком, которого на жаргоне разведки называют «агентом, имеющим перспективный подход», то есть тем, кто уже установил хорошие отношения с интересующим разведку лицом и может снабжать ее информацией, имеющей важное значение для проведения вербовки. С помощью четырех других агентов — «связей Максимова» КККП к моменту моего отъезда из Канады составило обо мне такое представление: «Алчен к деньгам и корыстолюбив, как любой капиталист…»
В главной штаб-квартире КККП в Оттаве остро обсуждались аргументы «за» и «против» продолжения работы со мной. Дэнтермонт приводил доказательства, говорящие в пользу того, что Максимов искренне желает перебежать на Запад и работать пока на канадцев. Другие сотрудники соглашались с этими доводами. Но Дан Мулвенна, специалист политической разведки КККП, предостерегал: русский может лишь «изображать перебежчика».
Порешили, что работу можно продолжить, но осторожно. Возникли и осложнения. Неожиданно стало известно, что слухи о попытке вербовки русского коммерсанта проникли в другие подразделения штаб-квартиры КККП. По вине болтунов возникла ситуация, которая была способна убить идею всего дела.
В КККП решили отвести от связи со мной Дэнтермонта: во-первых, он должен был продолжить работу в Монреале и, в частности, распространить слух, что попытка вербовки в поезде сорвалась, во-вторых, если Максимов действительно агент-двойник, штаб-квартира в Оттаве хотела осуществлять прямой контроль за ходом дела.
Встреча в плавучем ресторане была передачей меня на связь новому «контролеру». Журналист написал, что русский взял верх, ставя свои условия. И заметил: русский имел довольно хорошую память, но умственные его способности не были поняты сотрудниками КККП еще несколько лет.
После моего отъезда из Торонто в 1973 году в штаб-квартире КККП настала горячая пора: если удовлетворить условия Максимова, придется нарушить канадские законы. Однако сотрудники КККП располагали до следующей встречи достаточным временем, чтобы серьезно призадуматься, как работать с появившимся в Москве источником.
