Дмитрий Рогозин - Ястребы мира. Дневник русского посла
У меня нет оснований полагать, что предложенный мной психологический портрет чеченского народа использовался при подготовке личного состава воинских частей, задействованных в проведении антитеррористической операции, и помог спасти хоть одну русскую или чеченскую жизнь. Вряд ли наши перегруженные личными заботами военные начальники нашли время ознакомиться с моей работой, и еще менее вероятной представляется мне версия о практическом применении наших рекомендаций.
Вручив эту справку президенту, я обратился к нему с просьбой направить меня в качестве его полпреда в Чечню для наведения конституционного порядка. Я был уверен, что справлюсь с поставленными задачами, сумею скоординировать действия силового блока и установить надлежащий контроль над законностью расходования бюджетных средств, выделяемых Чечне на восстановительные работы. «Вы мне нужны в Думе», — многозначительно отрезал президент, и больше этот вопрос на наших встречах не поднимался. А жаль. Гибель Ахмата Кадырова, бандитское нападение на Назрань, Нальчик и Беслан, ежедневные взрывы в Дагестане — все это показывает недостаточную эффективность политики России на Кавказе. Никто не даст нам гарантии, что чудовищные теракты не повторятся завтра, а значит, Россия по-прежнему живет на кавказском вулкане.
Война и мир
Работа в думском Комитете по международным делам дала мне уникальную возможность на практике использовать опыт Конгресса русских общин и применить мои научные познания. Мне посчастливилось по просьбе владыки Кирилла лично участвовать в сложных переговорах о возвращении Эстонской православной церкви Московского патриархата своего церковного имущества на территории этой балтийской республики. До вмешательства нашего думского комитета собственником православных церквей был какой-то самозваный «шведский синод», на которого эстонские власти, «в знак благодарности» России за полученную от нее независимость, переписали права собственности. Пришлось дважды летать в Стамбул к несговорчивому и неуступчивому Вселенскому патриарху Варфоломею, которому я чуть было с досады не устроил одноименную ночь за его болезненную ревность к Московской патриархии и деструктивную позицию в решении «эстонского вопроса». Огромную роль в разрешении этого совсем не церковного конфликта сыграл местный союз крупных промышленников, заставивший политическое руководство Эстонии смягчить позицию. Бизнесмены были заинтересованы в разблокировании двусторонних контактов с огромным восточным рынком и сломили сопротивление «горячих эстонских парней», засевших во властных бастионах.
Как только в Москве получили долгожданную весть об успешном завершении церковной тяжбы, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II вылетел в Эстонию, чтобы поддержать православную паству и наконец посетить могилу своих родителей, захороненных в этой прибалтийской земле. Святейший накануне перенес серьезную болезнь, но добрая весть, принесенная нами, помогла тогда ему преодолеть недуг.
Одним из наиболее запомнившихся эпизодов моей работы в Комитете по международным делам стали события 11 сентября 2001 года в США. Американскую трагедию мне пришлось комментировать в прямом эфире — из вещательной студии, оборудованной на верхних этажах гостиницы «Россия». Перемещаясь из одной студийной комнаты в другую, чтобы успеть прицепить наушник с микрофоном и выйти в экстренных новостях то «Первого канала», то НТВ, я наблюдал за всеобщей паникой. Более всего я опасался истерической реакции растерянного Вашингтона, который мог в суете или в результате сбоя компьютера принять атаку смертников за что-то иное и нанести ракетный удар по России.
Об угрозе исламского фундаментализма я говорил американским конгрессменам постоянно — и с трибуны межпарламентских посиделок, и в частных беседах. Бесполезно. Самодовольство и самоуверенность наших коллег из США не вмещались в рамки приличия. Зато после 11 сентября конгрессмены как-то сразу погрустнели и стали прислушиваться к нашим предупреждениям и советам. Правда, по отдельным их ответным репликам я понимал, что некоторые из них оставались абсолютно безнадежными.
Помню одного рослого красавца-конгрессмена из штата Арканзас, который, по-американски небрежно протягивая мне руку, поинтересовался, откуда я прибыл. Я сказал, что прилетел в Вашингтон из самой крупной страны в мире. «Из Польши?» — осторожно осведомился собеседник, и мне сразу стало скучно.
Тем не менее я никогда не относился к той части наших сограждан, которые привыкли потешаться над американцами. Это несправедливо. Да, Америка крайне эгоистична, и ее жители действительно считают свою страну пупом земли. Но у них есть веские основания так думать.
Пока наши казнокрады разворовывали достояние Великой Державы, а наши армии в спешном порядке эвакуировались из Восточной Европы и СНГ, американские политики наращивали свою военную мощь, которая становилась важным аргументом и козырной картой на столе торговых переговоров. Что же здесь смешного? Зачем над ними хихикать?
Да, средний американец может произвести на среднего русского неизгладимое впечатление своими «познаниями» в области культуры и географии, точнее, отсутствием таковых. Однако американское общество возглавляет немногочисленная, но патриотически настроенная, образованная и культурная элита, ограниченная в своих действиях сбалансированной политической системой и независимым судом. Американцы не боятся труда, подвижны в поиске хорошо оплачиваемой работы, обладают здоровым чувством авантюризма, без которого невозможно появление в стране передового, наступательного и даже в хорошем смысле агрессивного бизнеса. Ну и конечно, среди американцев стыдно не быть патриотом.
А ведь в нашей стране благодаря либеральной пропаганде это слово еще совсем недавно было ругательным.
Сколько раз на различных телевизионных и радиодебатах мои оппоненты, желая прослыть либеральными и «лишенными национальных предрассудков» интеллигентами, бросали известную фразу: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя», не зная, по-видимому, что ее автор — писатель Самуэль Джонсон — сам был большим патриотом Англии, а истинный смысл фразы состоял в противопоставлении подлинного патриотизма показному.
Американские политики предпочитают не знать или не вспоминать, как Россия мужественно и последовательно защищала независимость США от притязаний Англии, как русский император Александр II помог Соединенным Штатам установить контроль и суверенитет над Гавайями, как русский престол за символическую плату практически подарил Вашингтону Русскую Америку, как лучшие умы России боролись за расовое равноправие в США, еще 100 лет тому назад расчищая Бараку Обаме дорогу к триумфу. К сожалению, сами Соединенные Штаты далеко не всегда платили моей стране той же монетой, частенько забывая о необходимости иногда демонстрировать благодарность и благородство.
