Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.
Нечитайло снова запил. Из дому его прогнала жена, он ушел ночевать к маме, однако прошлую ночь он там не ночевал, и его семейство сильно из-за этого взволновалось. Его видели на улице, недалеко от Института («священная обитель»!), совершенно пьяным. Он выкрикивал разные глупости, нецензурно ругался и явно был невменяем. Сегодня утром звонил мне по телефону, будучи снова пьяным. Пьет от неполадок в семье, как он сказал. «Сегодня уже выпил 700 граммов и продолжаю пить в одиночку».
Кстати, недавно приезжала Оксана на какую-то медицинскую консультацию, рассказывала ужасы о размерах пьянства в Донбассе. Удивительно, но отовсюду только и слышишь, что страна движется катастрофически к пропасти, причем во всех областях нашей жизни. Неужели это чутье народное?
А Нечитайло подавал надежды, когда был аспирантом, глаза горели…
Средний брат на письмо старшего об отце ответил так.
Поехала крыша? Не знаю, что тут и сказать. Наверно, сказываются и возраст, и одиночество. Иной раз отец и не такое заворачивает, ты же знаешь. Он ведь показывал тебе, ты говорил, свои «Заметки дилетанта». Я тоже кое-что там прочел. Если крыша поехала, то давно – и не у него одного. Мне все чаще и самому начинает казаться, что я ненормальный. Когда меня начинают одолевать до безумия мрачные мысли, я спасаюсь физической работой. Одна ночь была так тяжела, что я поднялся в два часа ночи и пошел копать огород. Было лунно. Затем запели первые петухи (в квартире их не слыхать) – это было около трех часов ночи. Когда запели вторые петухи, было около четырех часов (я заходил в квартиру посмотреть часы), в пять часов, потный и уставший, я пришел в дом и лег на один час. А в шесть я уже поднялся и стал выполнять обычные свои дела. Психика уравновесилась.
Предложение нашего братишки встретиться в Задонецке мне нравится. И хорошо, что летом. Со времен нашего довоенного детства, когда он вообще был карапузом, мы не собирались втроем в Задонецке никогда, а в детстве было хорошо, особенно летом.
Детства не вернуть, но иногда кажется, что оно не ушло насовсем, просто находится где-то в другом месте. А если это так, то для нас это место называется Задонецк. Надо съездить поискать. Да и с отцом надо что-то решать.
Только я еще не знаю, когда мне дадут отпуск. Если мы точно выберем дату, постараюсь договориться.
Ты, наверно, уже знаешь, что Полкан издох?
Сговорившись приехать втроем в Задонецк, братья решили, что надо бы привезти отцу какой-нибудь подарок, – все-таки это был его 85-летний юбилей, пусть и сдвинутый на несколько месяцев. Ломать голову особенно не пришлось – в том же письме, в котором старший сын сообщал об их планах, он спросил Петра Степановича, какой подарок он хотел бы получить. Петр Степанович ответил, что приезд троих сыновей – уже небывалый подарок и никакого другого ему не надо, но если это для них не слишком дорого, то ему давно хотелось бы иметь пишущую машинку. Реакция братьев была такой, что если бы они сидели за одним столом, то можно было бы сказать, что они переглянулись, оценив просьбу отца как очередное чудачество. Но зато задача приобретения подарка сразу получила определенность.
Из всех троих с пишущими машинками до этого приходилось иметь дело только младшему брату – журналист все-таки. Он сказал, что ни в коем случае нельзя покупать машинку отечественного производства, потому что, не имея непосредственно военного назначения, пишущие машинки не входили в число изделий, которые в Советском Союзе умели делать сколько-нибудь прилично. Покупать нужно только гэдээровскую «Эрику».
Младший брат собирался на какие-то соревнования в Москву, у него везде были приятели, и он обещал выяснить, где и как можно было купить такую машинку.
Поеду в Москву на следующей неделе, возможно в среду, узнаю обстоятельно об «Erika». Лет 6 назад такую машинку купил мой знакомый Тимохин. В Москве есть магазин, где он сдал деньги (кажется, 150 руб.) и через год после этого получил машинку. Сейчас говорят, такой способ возможен только для москвичей. Если это так, то у нас найдутся москвичи, которые помогут в этом деле.
Он действительно все разузнал, и сообщил братьям всю необходимую информацию.
По поводу «Erika» узнал следующее. Один раз в году, обычно в январе, в магазине «Пишущие машинки», что на Пушкинской улице, проводится «подписка» на эти машинки. На Москву выделяется приблизительно 2000 штук. Жаждущий купить такую машинку приходит в установленный магазином день и становится в очередь, имея при себе паспорт с московской пропиской и почтовую открытку, которая остается в магазине и высылается покупателю при подходе его очереди на получение машинки. Вся «подписка» длится часа два – два с половиной. Я зондировал сотрудников магазина на предмет покупки машинки «за мзду». Говорят, что беспросветно… День подписки объявляется примерно за месяц: вывешивают в магазине плакатик. Обычно это делается в декабре. Если у вас к тому времени ничего не появится, то мы попробуем провести «подписку» с помощью московских знакомых.
К сожалению, этот план не удался. Московские знакомые младшего сына Петра Степановича согласились помочь и даже пришли к магазину в день подписки. Но ведь они же не для себя это делали. Поэтому они пришли только к 10 часам, к открытию магазина. А чтобы попасть в число счастливчиков, надо было прийти не позднее 6 утра, а то и раньше, кто-то, возможно, дежурил и с вечера. Конечно, им уже ничего не досталось.
Братья понимали, что желание иметь пишущую машинку-блажь Петра Степановича, что он с ней будет делать, ведь он никогда ею не пользовался? Но они уже и сами завелись, приобретение машинки стало делом принципа.
Из дневника старшего сына. 15 марта 1981.
Ковалёнок и Савиных состыковались с «Салютом», – похоже, что это будет также длительный вояж. Савиных оказался сотым космонавтом в мире и пятидесятым в Советском Союзе.
Аида очень довольна своей поездкой в Москву, привезла кучу впечатлений. Основное: в Москве все есть. Москва, как всегда, полна приезжими, рыскающими за покупками еды и барахла. Это было очень видно на остановке такси, где сотни людей из московского поезда со свертками ждали машин. Всё прут оттуда. А ведь все это барахло сначала везли из Рязаней, Полтав и прочих провинциальных городов в Москву. Лида купила за 98 рублей 8-кратный бинокль. Дети теперь забавляются. Пару лет назад такой бинокль стоил не более 50 рублей. В Москве, как и в Харькове, после длительного отсутствия в продаже появилось полно фотоаппаратов «Зенит», однако теперь по 240 рублей вместо 100 прежних. Заходила в магазин пишущих машинок, и ей подтвердили то, что написал младший брат. В этом году – никаких перспектив. Попробую попросить нашего аспиранта, сына директора универмага на Тракторном.
