Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Признавая эту позицию, Базалья сомневался в успехе такого дела: «Так же, как Лэйнг надеется, что своим упорством мы достигнем в борьбе в пределах институций успехов, мы надеемся, что его коммунам удастся не превратиться в институции. Однако это неминуемые следствия социальной и экономической логики психиатрических институций…»[390]. Эта позиция Базалья как раз и привела к необходимости реформирования института психиатрии.
Если окинуть одним взглядом этих четырех психиатров, которых традиционно объединяют, когда говорят об антипсихиатрии в узком смысле этого слова, то, разумеется, мы увидим явные различия. Лэйнг больше экзистенциалист и мистик, Купер – революционер и активист, Сас – либертарианец и правозащитник, Базалья – реформатор и практик. Все они выдвигают свои идеи со своей точки, со своего места. Место Лэйнга при этом в палате-одиночке для шизофреников, место Купера – на площади, посреди ревущей толпы, место Саса – в зале судебных слушаний, место Базалья – в колонне демонстрантов, у всех у них своя аудитория. Различались их идеи и их проекты. Они все хотели и добивались одновременно и совершенно различных, и одинаковых вещей.
Здесь, если на минуту задуматься и поднять вопрос о том, существует ли антипсихиатрия как единое пространство, необходимо сказать об одной вещи. В 1960-е гг. в мире, в Европе и Америке, возникает такая социальная, экономическая, культурная обстановка, такая философская, медицинская, психиатрическая ситуация, в которой безумие, во-первых, выходит за рамки медицины и психиатрической больницы и входит в сферу интересов гуманитарных наук и социально-культурной рефлексии, а во-вторых, становится пространством проблематизации – проблематизации общества, культуры и человека. Поэтому, если говорить об антипсихиатрии как движении, в рамках которого развивается критическая социальная теория и вырабатывается специфическая социальная практика, то Лэйнг, Купер, Базалья, Сас, безусловно, сражаются под его знаменами. Лэйнг здесь был лишь одной из многих, хотя и основных, фигур.
Поиски
Путешествие на Восток
Итак, вернемся к началу 1970-х. В 1970 г. Кингсли Холл был окончательно закрыт. Его обитатели переместились в «Archway Community», устроенную на северо-западе Лондона, неподалеку от того места, где тогда вместе с Юттой жил Лэйнг. Во главе этой коммуны стал американский врач и знакомый Джозефа Берка по военно-медицинской школе Леон Редлер. Сам Джозеф Берк организовал свою собственную коммуну – «Arbours». Свою коммуну основал и живший в Кингсли Холле Мортон Шатцман. Ни в одной из них Лэйнгу не было места.
Филадельфийская ассоциация продолжала развивать свою деятельность. Вместо ушедших в самостоятельное плавание старых друзей Лэйнга появились новые. В ядро организации тогда входили Лэйнг, Леон Редлер, Сидни Брискин, Джон Хитон, шотландский врач Хью Кроуфорд и юрист Пол Зил. К ассоциации также были причастны кембриджские почитатели Лэйнга Крис и Хайя Оуки, друг Джозефа Берка и Леона Редлера Джером Лисс и другие. Все они, в особенности Лэйнг и Брискин, столкнулись с необходимостью преодоления отрицательной реакции общественности и профессионального сообщества на закрытие Кингсли Холла. К тому же, у Филадельфийской ассоциации были проблемы с финансами: их отчаянно не хватало. К декабрю 1970 г. Филадельфийская ассоциация наконец-то определилась с направленностью. Она стала представлять себя как благотворительная организация, осуществляющая лечение и образование нетрадиционными методами. Постепенно она лицензировала свои образовательные программы, стала набирать платных студентов, проводить публичные лекции и семинары.
Лэйнг по-прежнему был популярен. Однако, несмотря на то что его друзья были теперь самостоятельными и развивали собственные проекты, им не удавалось приблизиться к его известности. В январе 1971 г. в популярном американском журнале «Atlantic» появляется статья почти в пятнадцать тысяч слов под ярким заголовком «Кто безумен? Кто нормален? – Р. Д. Лэйнг: в поисках новой психиатрии». Обложку украшал портрет Лэйнга. Статья была написана Джеймсом Гордоном, выпускником военно-медицинской школы Гарварда, а тогда главным психиатром Медицинского колледжа Альберта Эйнштейна, и представляла обзор идей и деятельности Лэйнга начиная с выхода «Разделенного Я».
Лэйнг постепенно отходит от критики современности и обращается к «вечным» темам. Начало семидесятых связано для него с продолжением мистической линии и обращением к религиозности.
18 марта 1970 г. Лэйнг участвует в цикле радиопередач ВВС «Есть ли будущее у религиозной веры?». Интервью с Лэйнгом называлось «Религиозная чувствительность». В нем он рассказывает о своем отношении к религии, размышляет о роли религии в обществе и жизни каждого человека и пытается заглянуть в будущее и сказать, что же ждет религию. Большую часть беседы Лэйнг разъясняет, почему он принадлежит к тем, кто относится к религии со всей серьезностью:
Я развивался, говоря о теологическом развитии, в XIX веке: в пространстве шотландских пресвитериан, разъедаемом материализмом, научным рационализмом и гуманизмом XIX века… Я был свидетелем, а позднее и участником длительных споров о существовании или несуществовании Бога… Я отчетливо помню, как был поражен, когда лет в восемнадцать впервые встретил сверстников, которые никогда не открывали Библии[391].
Он вспоминает, что его однокурсники смотрели на него как на «какого-то варвара-идеалиста… показывающего в спорах узнаваемые формы первобытного мышления»[392]. Такое религиозное воспитание, на взгляд Лэйнга, неизменно ведет к тому, что воспитанный в религиозном духе человек так или иначе всегда будет стремиться к поиску пути наиболее верного формулирования религиозных суждений. Более того, религиозный опыт можно лишь пережить, и если человек не был воспитан в религиозном духе, он никогда так и не сможет понять религиозных метафор, того, о чем говорят, когда говорят о религии.
На основании личного опыта и такого представления о религии Лэйнг говорит о том, что будущее религии зависит от двух факторов: воспитания и опыта детства, а также определения форм выражения истины, т. е. фактически форм ее переживания. Религиозные верования, на взгляд Лэйнга, имеют определенную форму, люди наполняют эту форму значением, т. е. относятся к ней как к значимой. Религиозная вера, в свою очередь, прививается через воспитание, и то, будет ли ребенок признавать приоритетной эту форму, зависит от того, как он был воспитан. Форма религиозных верований фиксирует невыразимую и внекоммуникационную истину, поэтому верования сохраняются лишь в том случае, если есть люди, которые, во многом в силу своего воспитания, не могут заменить эту форму никакой другой.
