Мартин Гилберт - Черчилль и евреи
Черчилль отметил, что в 1941 году – «в самый критический период войны» – ситуация на Ближнем Востоке «была осложнена восстанием прогермански настроенных арабских элементов в Ираке. Без сомнения, наша политика в Палестине, направленная на поддержку интересов сионистов, могла в какой-то степени спровоцировать взрыв чувств арабов. Однако это восстание было нами подавлено». «Надо иметь в виду два факта, относящихся к войне, – заметил Черчилль. – Во-первых, это то, что евреи-сионисты всего мира и палестинские евреи были целиком и полностью на нашей стороне в войне с Германией, и, во-вторых, это то, что они больше не нуждаются в нашей помощи для защиты своего национального очага против враждебно настроенных местных арабов. Другое дело, если случится общее совместное нападение на них со стороны всех окружающих арабских стран, и такой конфликт потребует улаживания с помощью Организации Объединенных Наций». При этом Черчилль исходил из того, что в 1946 году в Организацию Объединенных Наций входили страны, победившие Германию и Японию, которые, как предполагалось, будут действовать слаженно и солидарно против любого агрессора.
Черчилль затронул вопрос о политике Великобритании в отношении арабов. «Как мы обращались с арабами?» – спросил он. Его ответ был ясен. «Мы обращались с ними очень хорошо. В Ираке престол занимает династия Хусейна, которая начала править там с нашей помощью. Сначала на трон был возведен король Фейсал, сейчас там находится его внук. Эмир Абдалла, которого лично я поставил управлять Трансиорданией, находится там и сегодня. Он пережил удары и потрясения, изменившие почти все мировое устройство. Но он никогда не изменял своей вере и преданности своей стране. Сирия и Ливан обязаны своей независимостью огромным усилиям, сделанным британским правительством для того, чтобы удовлетворить их просьбы о помощи в установлении независимости. Это было сделано в тот момент, когда мы были слабы в военном отношении. Но, тем не менее, мы вошли в этот регион, чтобы изгнать оттуда представителей французского правительства Виши. Затем мы настояли на том, чтобы просьбы Сирии и Ливана об установлении независимости были выполнены».
Черчилль отверг утверждения, будто Великобритания не являлась другом арабов. «Я не могу признать, что мы не сделали все от нас зависящее, чтобы относиться к арабам так, как следует относиться к великому народу». Соглашение о разделе территорий бывшей Оттоманской империи 1922 года было выгодно арабам. «Я не могу сказать, что, решая эту проблему, мы не учитывали интересов арабов. Напротив, я думаю, что благодаря нам им удалось совершить весьма выгодную сделку. Все эти страны, которым мы предоставили суверенную власть и контроль над их территорией, заключили очень выгодную сделку. Для евреев же мы попросили очень мало – лишь предоставления им национального очага на их исторической Святой земле, где они способны построить благополучие и процветание как для себя, так и для арабов».
Черчилль попытался продемонстрировать, как изменилось отношение британских властей к евреям Палестины после победы лейбористов на выборах в 1945 году. «На всеобщих выборах, последовавших за победоносным окончанием войны с Германией, – сказал он, – верх одержала лейбористская партия, которая всегда казалась борцом за дело сионистов в том смысле, о котором я говорил, и во многих других отношениях, то есть последовательным борцом за создание суверенного еврейского государства в Палестине, и выступала в ходе избирательной кампании с наиболее горячими просионистскими речами и декларациями. Многие из наиболее видных лидеров этой партии были известны как страстные приверженцы дела сионистов, и их успех на выборах, естественно, рассматривался еврейской общиной в Палестине как прелюдия к исполнению данных ими обещаний, открывавший путь к осуществлению дальнейших планов. По крайней мере, это было именно то, чего ожидали все».
«Поэтому, – подчеркнул Черчилль, – после победы лейбористов на выборах среди живущих в Палестине евреев возникли всевозможные надежды. Точно так же и в других местах, где живут евреи, возникли связанные с этим обстоятельством различные надежды. Однако проходил месяц за месяцем, но нынешнее правительство так и не начинало проводить никакой определенной политики в этом вопросе. Не было сделано и никакого заявления на эту тему. В результате среди палестинской еврейской общины распространилось горькое разочарование. Сторонники же сионизма в Соединенных Штатах Америки стали во всеуслышавние протестовать против такого курса лейбористского правительства. Разумеется, разочарование, вызванное проволочками и нерешительностью лейбористского правительства Великобритании, не может, как здесь уже неоднократно повторялось, служить оправданием грязным преступлениям, совершенным фанатиками-экстремистами, и подобные злодеи должны быть выявлены и наказаны по всей строгости закона. Мы все солидарны в этом вопросе». Но, настаивал Черчилль, ожидания, порожденные самой лейбористской партией, и то разочарование и крушение иллюзий, которые были вызваны практической политикой этой же партии, – факты, которые постоянно будут стоять перед нами. Лейбористы не смогли сказать ничего определенного по поводу создания еврейского государства в Палестине, и целый год ровным счетом ничего не делали для решения этого вопроса, а теперь удивляются, что евреи начинают предъявлять нам требования об образовании суверенного еврейского государства в самой жесткой и неприятной форме».
Евреи Палестины тщательно изучали речь Черчилля, выискивая в ней обнадеживающие сигналы. «Если бы я имел возможность руководить ходом событий после войны, выигранной год назад, – сказал он, – я бы оставался верен делу сионистов в Палестине так, как я его когда-то определил; я не бросил его и сейчас, хотя нынешнее время не является самым популярным для провозглашения сионистских идей. Но есть две вещи, которые совершенно необходимо упомянуть в этой связи». И Черчилль произнес слова, которые успокоили палату общин, заявив, что он полностью согласен с тем, что сказал ранее видный член лейбористской партии, президент Торговой палаты сэр Стаффорд Криппс: «Невозможно представить, что в Палестине есть место для огромного числа евреев, желающих покинуть Европу, или что они могут быть абсорбированы там за какой-нибудь реалистичный период времени, о котором можно было бы договориться». Сам Черчилль в этой связи отметил следующее: «Мысль о том, что еврейский вопрос может быть решен путем масштабного переезда евреев из Европы в Палестину, – слишком глупа, чтобы сегодня занимать ею наше время в парламенте. Я совсем не уверен, что нам следует поспешно отбросить идею о том, что европейские евреи все-таки должны остаться жить в тех странах, где они родились. Должен сказать, что, когда война кончилась, я не имел представления о происшедших ужасных бойнях, о миллионах и миллионах убитых. Эти данные дошли до нас постепенно, в том числе и тогда, когда война уже закончилась. Но если многие миллионы были убиты в кровавых бойнях, – продолжал Черчилль, – то должно остаться и место для выживших. Должны также остаться собственность и материальные средства, на которые они могут претендовать. Не следует ли нам надеяться, что в Европе должно быть место расовой терпимости и что там должны действовать законы, по которым хотя бы часть собственности этого огромного числа людей не должна отниматься у них, а в случае ее прежнего незаконного изъятия должна быть возвращена им. При этом должно быть совершенно ясно, что плохо обдуманная идея позволить всем евреям Европы направиться в Палестину не имеет реального отношения ни к решению проблем Европы, ни к решению проблем, возникающих в Палестине».
