Эрнст Вайцзеккер - Посол Третьего рейха. Воспоминания немецкого дипломата. 1932–1945
Я сам был весьма удивлен. Больше всего поражало германское господство в воздухе. Спустя две недели после начала наступательных действий во Франции я говорил и даже писал, что в конце концов угроза с воздуха больше, чем что-либо еще, будет способствовать объединению Европы в будущем.
Видимо, последним шагом, побудившим Францию капитулировать, стали страдания гражданского населения: толпы беженцев, устремившихся по дорогам, ведущим на юг. С другой стороны, я был удовлетворен и действительно находился под впечатлением от нравственной силы и мужества маршала Петена (Анри Филипп Петен (1856 – 1951) – маршал Франции (1918). С мая 1917 года – главнокомандующий французской армией в Европе. Повлиял на формирование пассивно-оборонительной доктрины Франции перед Второй мировой войной. 16 июня 1940 года становится премьер-министром. 22 июня 1940 года подписал капитулянтское Компьенское перемирие. В июле 1940 – августе 1944 года глава режима Виши. Сотрудничал с гитлеровской Германией. В апреле 1945 года арестован. В августе 1945 года верховным судом Франции приговорен к смертной казни (заменена пожизненным заключением). – Ред.), в самый ответственный момент принявшего на себя руководство страной и до конца выполнившего свой долг, хотя в глазах большинства французов такой шаг означал конец его репутации.
Как Петен, так и де Голль исполняли предназначенные для них роли, однако миссия де Голля за рубежом принесла ему славу и лавры победителя, а Петена дома ждала жалкая участь. От своей страны маршал Петен не удостоился никакой благодарности, но придет время, когда его жертвенность будет по достоинству оценена, даже со стороны французов.
«Шестинедельная кампания» произвела ошеломляющий эффект на всех политических фронтах и пробудила аппетит, а не только страх. Зимой 1939/40 года наш посол в Риме фон Макензен постоянно получал устные инструкции, как ему следует использовать свое влияние, чтобы побудить Италию вступить в войну. В Берлине Аттолико считался persona non grata, потому что думал иначе.
В марте 1940 года на перевале Бреннер Гитлер сделал провокационное замечание Муссолини, что Италия может и не участвовать в войне, если хочет оставаться второсортной державой. И в течение кампании во Франции Гитлер много раз обращался с посланиями к Муссолини, сообщая о своих намерениях. В начале кампании мне казалось, что эти письма должны были побудить Муссолини сделать решительный шаг.
Но когда в конце концов Италия вступила в войну, чтобы получить свою долю добычи, Гитлер уже не был так заинтересован в ее участии. И даже попросил своего друга не быть таким нетерпеливым.
Нескольких чиновников из министерства иностранных дел уполномочили отправиться в итальянское посольство в Берлине в день вступления Италии в войну, чтобы выразить нашу радость в связи с появлением «нового помощника в сборе урожая», как говорили в Берлине, и принять мощные аплодисменты толпы, собравшейся вместе с Геббельсом перед посольством. Сам я отказался выйти на балкон вместе с остальными.
Возможно, вступления Италии в войну можно было бы избежать, если бы Гитлер во время побед немцев во Франции проявил хотя бы немного политической выдержки, как Бисмарк после битвы при Кениггреце (3 июля 1866 года, где пруссаки разбили австрийцев). Но «modйration dans la force»{Сдержанность силы (фр).}, если воспользоваться выражением Мазарини, ни в коей мере не была свойственна Гитлеру. Заключенное в Компьене перемирие по своей сути оказалось ограниченным, и не только из-за французского флота, который немцы не получили, но и из-за территорий Франции в Северной Африке. Гитлер не хотел долго возиться с Францией, поскольку хотел сберечь силы для будущей войны с Англией.
Гитлер не ставил перед итальянцами никаких ограничений в отношении перемирия с Францией (заключено 24 июня. – Ред.). В особенности неверным оказалось последнее обвинение итальянцев в том, что Гитлер помешал им занять Тунис. С другой стороны, роль, которую Муссолини сыграл в войне против Франции в военной сфере, оказалась фарсом (32 итальянские дивизии не только ничего не смогли сделать с 6 французскими дивизиями на Альпийском фронте, но и были поставлены французами в тяжелое положение. – Ред.), а в политическом смысле итальянцы были скорее помехой, чем помощниками.
Когда Уинстон Черчилль стал в середине мая премьер-министром, я напомнил о его импровизациях во время Первой мировой войны, в частности об антверпенской авантюре осенью 1914 года (Черчилль тогда явился в Антверпен (вскоре захваченный немцами) на «роллс-ройсе», трубя в рог, дабы подкрепить боевой дух защитников) и операции в Дарданеллах (19 февраля 1915 – 9 января 1916 года). (Целью операции было овладение проливами Дарданеллы и Босфор, взятие Константинополя и выведение Турции из войны. Инициатором операции выступил морской министр Великобритании У. Черчилль. Союзники (англичане с представителями Австралии, Новой Зеландии и др., французы) задействовали 11, затем 17 линкоров, 1 линейный крейсер, 16 эсминцев, авиатранспорт, 7 подлодок, высадили на берег крупные силы (всего за операцию было задействовано со стороны Англии 490 тысяч, Франции – 80 тысяч человек). Турки упорно оборонялись (всего было задействовано 700 тысяч человек). Англия потеряла (убитыми, ранеными, пропавшими без вести) 119,7 тысячи, Франция – 26,5 тысячи, Турция – 186 тысяч. Англо-французский флот потерял 6 линкоров, турецкий – 1 линкор. Операция провалилась, союзники эвакуировались. – Ред.) В то же время в период кампании во Франции он проявил свой истинный темперамент, хотя в 1940 году явно фантастическая идея заключения англо-французского союза, очевидно, принадлежала не ему.
И после поражения французов, когда над Англией нависла реальная опасность, Черчилль сохранил свое обычное упорство. Стремившийся достичь понимания с англичанами в июне и июле 1940 года, Гитлер думал, что Черчилль, вероятно, рассчитывает на помощь со стороны старых и новых друзей, под которыми он имел в виду Америку или Россию, но, если это так, как полагал Гитлер, расчеты Черчилля неверны. Гитлер снова отложил запланированную речь в рейхстаге, чтобы дать Англии время и возможность принять нужное решение.
Следовало воспринимать Уинстона Черчилля как одного из величайших сынов Англии, поскольку в момент всеобщей слабости он оставался непоколебимым. В сентябре 1939 года перевес в игре великих держав был два к одному в пользу Англии, но летом 1940 года уже два к одному против нее. Побережье Европы от мыса Нордкап и Варангер-фьорда на севере Норвегии до испанской границы находилось в руках немцев, английская армия терпела одно поражение за другим и ретировалась в Британию, бросив все оружие. Вторжение германских войск в Англию казалось неизбежным.
