Вадим Устинов - Ричард III
Попытка отбить преступника у стражи продемонстрировала королю, что в Англии скрывается еще достаточно противников новой власти, хотя и не проявляющих себя открыто. Ричард решил еще раз напомнить своим слугам о необходимости соблюдать все его приказания и не терять бдительности. Среди прочих писем подобного рода в мае 1485 года он отправил послание мэру Ковентри:
«Верный и возлюбленный, мы горячо приветствуем Вас. Знайте, что до нас дошли вести о том, с каким достойным похвалы усердием Вы приняли на себя исполнение серьезных инструкций и важных ордонансов, о которых говорилось в нашем письме, недавно Вам направленном. Мы знаем, что результатом стало укрепление любви и усиление единства среди вас, а раздоры, споры и разногласия прекращены к чести и благу нашего города. За это мы весьма хвалим Вас и ценим Вашу решительность и осмотрительную мудрость. Мы сердечно Вас благодарим, желаем и призываем Вас, чтобы как Вы столь же усердно продолжали исполнять свои обязанности, как к тому приступили»{113}.
Во второй половине месяца король оставил столицу и отправился в Виндзор. Его сопровождали рыцари и эсквайры охраны, лорд Стэнли, Уильям Кэтсби, избранные советники, а также секретарь Джон Кендалл. Большая часть членов совета, включая и лорда канцлера Расселла, осталась в Лондоне для решения текущих государственных дел. Виконт Ловелл находился в Саутгемптоне, где наблюдал за переоснащением флота. Держать корабли в море было чрезвычайно дорогим предприятием, а финансы Ричарда были на исходе. Тем не менее он собирался отправить в Ла-Манш для патрулирования именно королевскую эскадру, а не нанятые купеческие суда только в этом случае из подобной затеи мог выйти хоть какой-то толк. Джон, герцог Норфолкский, и его сын граф Саррейский стояли наготове с отрядами в Эссексе, а непосредственная защита столицы была поручена сэру Роберту Брекенбери констеблю Лондонского Тауэра.
Из Виндзора Ричард переехал в Кенилуорт, где задержался по меньшей мере на две недели. Королевскому казначею пришлось потратить массу денег — не менее семнадцати счетов было выставлено за пшеницу на общую сумму 67 фунтов 10 шиллингов, один на 14 фунтов 3 шиллинга за хлеб, один на 64 фунта 18 шиллингов 8 пенсов за рыбу, двадцать на 54 фунта 12 шиллингов за сено, два счета на 5 фунтов 3 шиллинга за овсяное зерно, восемь на 131 фунт 9 шиллингов 6 пенсов за быков, одиннадцать на 60 фунтов 4 шиллинга 1 пенни за грубый хлеб, десять на 134 фунта 10 шиллингов за эль, а также еще одиннадцать счетов за разного рода продукты и предметы первой необходимости. Так что в Кенилуорте король обосновался прочно — если учесть, что на один пенни целая семья могла обеспечить себя хлебом на весь день.
* * *В середине июня Ричард прибыл в Ноттингемский замок. Эта неприступная твердыня была возведена на плоской вершине темной скалы, возвышающейся над городом. За 400 лет своего существования крепость повидала многое. Она оказывалась в руинах и вновь восстанавливалась — как после 1140 года, когда во время войны между Мод Императрицей и Этьеном де Блуа[179] за английскую корону замок сожгли войска Роберта Канского, графа Глостерского. Однако Ричард III, со всеми удобствами расположившийся в просторных апартаментах новой башни, отстроенной его собственными усилиями, вспоминал вовсе не этого талантливого военачальника и умелого администратора, с которым носил общий титул. В его памяти всплывали подробности заговора, вызревшего здесь, в этом самом замке в 1330 году. Тогда семнадцатилетний король Эдуард III в сопровождении верных товарищей, во главе которых стоял сэр Уильям Монтегю, ночью тайным ходом пробрался в замок, разделался с охраной и арестовал свою мать Изабеллу и ее любовника Роджера Мортимера, графа Марчского, фактически правивших страной от имени регентского совета. Эта история служила превосходным примером того, что могло бы случиться с самим Ричардом, если бы он не отстранил племянников от наследования трона и остался бы при них лорд-протектором. А в свете страшной казни, к которой Эдуард III приговорил затем графа Марчского, гибель племянников от рук наемников герцога Бакингемского, пожалуй, обернулась в конце концов к пользе Ричарда.
Правда, угрозы его власти оставались, но уже со стороны претендента, которого сам Ричард не мог и не хотел считать равным соперником. Король чтил букву законов престолонаследия и отвергал любые права дважды бастарда Генри Тюдора на престол. Гордое презрение Ричарда III к валлийцу проявилось даже в том, что он не счел нужным спешно выдавать Элизабет и ее сестер замуж и тем самым нанести ощутимый удар смутьяну: хотя обещание жениться на дочери Эдуарда IV не давало Тюдору никаких дополнительных прав на трон, оно было очень важно для консолидации сил мятежников. Когда племянницы вышли из добровольного заточения в святилище, Ричард не воспользовался открывавшимися перед ним перспективами, возможно, из желания до мелочей соблюсти данную королеве клятву. Король лишь отослал старшую дочь Эдуарда IV подальше от Лондона, передав ее на попечение совета Севера, заседавшего в Шериф-Хаттоне.
Презрение к низкому происхождению врага не помешало Ричарду разослать по всем графствам очередные инструкции для шерифов, где он детально доказывал несостоятельность претензий Тюдора:
«Король, наш повелитель и господин, определенно осведомлен, что Пирс, епископ Эксетерский, Джаспер Тиддер[180], сын Оуэна Тиддера, называющий себя графом Пемброкским, Джон, бывший граф Оксфордский, и сэр Эдуард Вудвилл, а также другие прочие бунтовщики и предатели, из которых многие известны как явные убийцы, прелюбодеи и вымогатели, лишенные прав и подвергнутые аттинктуре властью высокого суда парламента, вопреки заповедям Господним и против всякой правды, чести и естественных законов оставили свою родную страну. Они обратились поначалу за покровительством к герцогу Бретонскому и вполне определенно обещали ему то, что ни он сам, ни его совет не могли принять, ибо сочли для себя слишком чудовищным и позорным предоставить, соблюдать, поддерживать или исполнять это. Посему просителям было отказано совершенно.
Видя, что упомянутый герцог и его совет не помогут им, не поддержат их и не последуют их путями, упомянутые предатели тайно отбыли из его страны во Францию и там были приняты под покровительство старинным врагом нашего короля Шарлем, именующим себя королем Франции[181]. Чтобы ввести в заблуждение и отвести глаза подданным указанного королевства, упомянутые повстанцы и предатели избрали своим капитаном некоего Генри Тиддера, сына Эдмунда Тиддера, сына Оуэна Тиддера, каковой из своей честолюбивой и ненасытной жадности посягает на узурпацию королевских звания, титула и положения в королевстве Англия, на которые он не имеет ни права, ни собственности, к которым он не сопричастен, как хорошо известно каждому. Он рожден от двойного прелюбодеяния и происходит от незаконнорожденной крови как со стороны отца, так и со стороны матери, ибо упомянутый Оуэн был незаконнорожденным, а мать его была дочерью Джона, герцога Сомерсетского, сына Джона, графа Сомерсетского, и Кэтрин Суинфорд. Из этого с совершенной очевидностью вытекает, что тот, кто совершенно намерен вторгнуться в наше королевство, ратуя за завоевание, не может иметь никакого титула. И если он исполнит свои неправедные умыслы и намерения, то жизнь, доходы и добро всех людей окажутся у него в руках, так же как и свобода ими распоряжаться, и результатом сего станут беспрестанные злоупотребления наследствами, уничтожение всех благородных и уважаемых родов королевства. Для сопротивления и противостояния этому каждый истинный и верный англичанин должен взять в свои руки заботу о собственном благополучии и благе.
