Александр Прищепенко - ШЕЛЕСТ ГРАНАТЫ
Как и в ядерных боеприпасах, в крупнокалиберных ЭМБП целесообразно размещать несколько небольших излучателей, рассеиваемых перед групповым подрывом – тогда цели поражаются на большей площади. Для кассетных элементов был разработан витковый генератор частоты (ВГЧ, рис. 5.46), обмотка которого состоит из одного, и то неполного витка I. Короткая труба 2 смещена в сторону пьезоэлементов 3, поэтому сначала она, расширяясь под действием взрыва, «выбивает» из них ток, заряжая конденсатор 4, а уж затем замыкает контур, генерирующий излучение.
Применение кассетных элементов позволяло рационально сформировать поле излучения, повысить стабильность эффектов поражения, воздействовать на цель с нескольких разных направлений, что делало более вероятным совпадения лепестков на наиболее «чувствительных» для цели частотах. Кроме того, время генерации ВГЧ не превышало микросекунды, и взрывом можно было образовать вокруг него облако очень плотных газов, что позволяло избежать пробоя.
После испытаний состоялись и переговоры с главой Высокогорного геофизического института, академиком М. Залихановым: мне была предложена должность директора представительства ВГИ в Москве.
Сразу же по возвращении из Нальчика, мы, вместе с Щелкачевым и Третьяковым, отправились на конференцию Мегагаусс-7. Команда ЦНИИХМ представила четыре доклада (об ИМГЧ, УВИС, ПЭГЧ и сверхпроводниковом излучателе). Несмотря на напряженный график, Мегагаусс-7 оставил ощущение приятного сочетания отдыха и работы.
Тем сильнее ощущался контраст в обстановке по возвращении. 15-го августа меня вызвали в ГРАУ. Экспортного договора жаждала не только дирекция ЦНИИХМ, американская сторона, несмотря на не слишком культурное с ней обращение, обратилась с ходатайством в «Росвооружение». Пришлось объяснить ситуацию, сказав о намерении вскоре распрощаться с ЦНИИХМ. Трудно было получить согласие, а уж отказ-то… Все же, ответ составили в таких выражениях, которые допускали в дальнейшем «развитие процесса».
В гот же день выступил с «психологическим этюдом» Клювикер: объявил, что перевод лаборатории в другое направление – дело решенное. Несвежим гарниром послужили сентенции о том, как счастливо расцветет ЦНИИХМ, когда обретет, наконец, его, Клювикера. предельно компетентное руководство. Улавливалось противоречие: если перевод был действительно делом решенным, то словоблудие было вроде и ни к чему, но интерес не иссякал: истинные намерения собеседника не могли не проявиться. Так и случилось: за окном уже было темно, когда словоизвержение прервалось предложением написать заявление о переходе и служебную записку, содержащую структуру нового подразделения «с обязательным включением функций по оформлению договоров на работу с инозаказчиком».
Рис. 5.46. Витковый генератор частоты и его схема
Я ответил, что никаких документов сочинять не намерен, а, уж если будет очень нужно, то время, оставшееся до увольнения могу проработать и простым инженером.
Темп собеседования возрос, терпеливо объяснялась разница в стилях руководства – нынешнего и грядущего. В воздухе витало предчувствие анекдота и оно не обмануло: будущее было обрисовано так: «Сейчас речь идет о небольшом контракте, только чтобы подтвердить результаты, а вот, когда будет большой контракт, я поставлю вопрос о том, что вам надо заплатить не только за текущую работу, но и за то, что вы сделали раньше». Предложение было неимоверно выгодным: «сделайте работу и тогда я поставлю вопрос, что, когда вы сами найдете и будете делать другую работу, вам надо бы (а може – и не надо) заплатить за то, что вы сделали». С трудом сдержался, чтобы не ответить словами из фильма «Судьба барабанщика», снятого по одноименной повести Гайдара («Разве за это взвивал я чапаевской шашкой, а если надо – шел на эшафот?»). Не умолкавший Клювикер, на мой взгляд – жестковато, заявил: «Я знаю о ваших трениях с директором, но имейте в виду, это были его, а не мои обещания». Ответ к тому времени был уже обдуман: «Ну что же, это одна из возможных позиций. Мне давала обещания дирекция ЦНИИХМ и если новая дирекция будет считать их утратившими силу, то и от меня ей чего-то ожидать – наивно. Оформление договоров с инозаказчиком не входит в утвержденный перечень функциональных обязанностей начальника лаборатории, вот и будем придерживаться официальных документов».
Дальнейшее показало, что Оруженосец порученное ему задание выполнил, потому что козырнуть упоминанием об оплате услуг бабы не удалось: опередили назиданием, что нельзя ставить дирекции в вину волокиту чиновников. Пришлось информировать об имеющихся документах. Дальнейший обмен мнениями припоминается смутно, да и завершить его не получилось, потому что прозвучало: «Александр Борисович, не злоупотребляете ли вы нецензурными выражениями, ведь вы же доктор наук!» Перевод не состоялся.
Последующие несколько месяцев противник выжидал. Наконец, последовало нечто напоминающее то, что в севастопольском эпосе известно как «атака легкой бригады под Балаклавой». За всю «легкую бригаду» сдюжил, конечно же, закаленный в незримых сражениях богатырь. Встретив меня в лифте, он, лучезарно улыбаясь, протянул руку. Я не отказал себе в удовольствии спрятать свои за спину. Сияние чуть померкло, но слова продолжали звенеть фанфарами:
– Александр Борисович, директор дал указание готовить включение вашей тематики в указ президента…
– Вот и готовьте, если такое указание дано.
Последовало предложение пройти в кабинет. Там тон стал скорее вкрадчивым, чем торжественным:
– Александр Борисович, пришел отказ ГРАУ на работы ЦНИИХМ с иностранными заказчиками. Директор поручил мне узнать: это – ваша позиция?
– Александр Михайлович, моя фамилия – Прищепенко, а не Караулов (генерал-полковник Н. Караулов – в то время начальник ГРАУ), пожалуйста, будьте предельно внимательны при чтении важных документов.
– Александр Борисович, ведь я ничего не знал о том, что вы отправляете доклад на «Евроэм»…» (Угрожающий намек на то, что рапорт о якобы несанкционированном представлении доклада может быть направлен, куда следует).
– Боже, какая трагедия… А подписи свои на документиках – в бреду, что ли, ставили?
– На каких документах? Принесите, посмотрим…
– Ксерокопии – пожалуйста, у меня в столе…
Не в ксерокопиях нуждался блюдущий чистоту рук и поддерживающий неизменно высокую температуру сердца, а в оригиналах, которые он в свое время опрометчиво подписал, позабыв о таком необходимом в его профессии теплоотборе от головы. Потом приходилось замечать, что домашний телефон прослушивается, фиксировал я и наружное наблюдение, но эти, хоть и опасные, игры оставляли ощущение фарса…
