Борис Васильев - Картежник и бретер, игрок и дуэлянт
- Господи, какой там Засядский, - она досадливо отмахнулась. - Просил он руки моей, назойливо просил и у меня, и у маменьки с батюшкой, но у всех отказ получил и в Россию тут же уехал. Батюшка наказал ему за нашим домом приглядеть, вот тогда он с досады и наплел тебе о грядущей свадьбе. А ты и поверил, глупый.
- Не знал я ничего, Аничка, ну ничего решительно. Тут любому поверишь...
- Я горничную свою домой отпустила и велела ей твоей кормилице Серафиме Кондратьевне сообщить, что сыночек у тебя родился. Неужели не передала?
- На смертном одре уж. Два слова всего: "Ванечка... внучек..." Невозможно было ничего понять, в бреду уж.
- Внучек... - грустно повторила Аничка и вздохнула. - Все же ясно: она тебя ведь сынком своим считала всю жизнь. Любая бы женщина поняла, но у вас, мужчин, наоборотная какая-то логика...
Вошел мажордом. Поклонился, доложил, что кушать подано.
- Ванечку сюда, к нам пришли, - сказала моя графинюшка и встала. - Будем праздновать, душа моя. По-семейному.
Тут появился сын. Белокурый, на меня похожий, как две капли крови. И как я его сразу не узнал?..
- Подковы гнешь?
- Учусь, - серьезно ответил он. - Орехи в ладони колоть уже научился, батюшка.
Батюшкой меня назвать пока нелегко ему было. Но он улыбнулся при этом совсем как я. Аничка внимательно поглядела на нас и сказала сыну:
- Будь добр, сделай то, о чем мы с тобой, дружок, давно условились. Помнишь?
- Уж все приготовлено, маменька! - с радостью сообщил он и тут же выбежал.
- Пойдем к столу? - предложил я, подавая ей руку.
- Обожди, душа моя, - сказала Аничка. - Сейчас Иван Гаврилович нас с тобою пригласит.
- Иван Гаврилович? Почему же вдруг - Гаврилович? У вас что же, игра такая?
- Судьба, а не игра, - пояснила Аннет. - Я - грешница, сын - безотцовщина, и при крещении мальчику дал отчество его крестный, Гавриил Алексеевич Негожин, батюшкин приятель. Если хочешь, можем похлопотать о восстановлении твоего отцовства.
- Нет, не хочу, - сказал я. - Иван Гаврилович ничем не хуже Ивана Александровича. Сохраним это в нашем роду как память о нашей разлуке.
И вошел Ванечка. С тяжелым серебряным блюдом, на котором лежали эклеры...
...Серебро не ржавеет, даже пролежав два десятка лет в тине лебединого пруда...
