Крисанн Бреннан - Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом
Глава 21
Семейные связи
Весной 1983 года душевный порыв побудил меня отправить Стиву фотографию нашего четырехлетнего ребенка, надевшего огромные черные очки с прикрепленным к ним большим пластиковым носом. Лиза была забавна и мила – маска с очками делала ее похожей на Стива, – поэтому я сфотографировала ее и отправила ему копию с запиской: «Я определенно думаю, что она похожа на тебя». Эта фотография, должно быть, привела его в благостное состояние духа, поскольку две недели спустя он выслал мне еще 500 долларов.
На эти деньги я переехала обратно в Менло-Парк и сняла комнату в доме друга. Спустя месяц Стив появился, чтобы отвезти нас и показать его новый дом в Вудсайде. Это произошло примерно за год до того, как его выгнали из Apple, когда в профессиональном плане дела у него шли не очень хорошо. Он стал добрее. Мы поехали на его приземистом «Порше» в центр Вудсайда и повернули налево на Маунтин-Хоум-роуд. Оттуда мы сделали резкий поворот направо и вкатились через античные каменные ворота на длинную подъездную дорогу нового владения Стива. В целом вид был сказочно колоритный, словно мы попали в имение зачарованного принца из сказки «Красавица и чудовище».
Выстроенный в испанском стиле особняк, занимающий территорию размером семь акров, явился продуктом богатой истории когда-то процветавшего города Вудсайда. Стив провел нас по территории и показал нам все: одну заплесневелую комнату за другой, включая ту, в которой находился самый большой на всем западном побережье концертный орган. Он стоял около двери и наблюдал, как мы с Лизой сели за орган, чтобы сыграть, а затем заглянули за искусственную панель – посмотреть на тысячи звучащих труб, занимавших всю стену. Трубы отличались по размеру (от издающих высокие звуки маленьких до гудящих огромных). Они были затейливыми, как тела насекомых. Потом на очереди была столовая, а затем гостиная – невероятно большой бальный зал с огромными зияющими каминами, как в фильме «Гражданин Кейн». Все это выглядело поразительно элегантно, словно обстановка была взята из другого времени и места, однако и в текущем она смотрелась фантастически. Потолки достигали футов двадцати в высоту, а эхо наших шагов было необыкновенно проникновенным. Я могла ощущать, как сила тяжести огромного внутреннего пространства давит на мои чувства. И в тот день я осознала, что его особняк несет на себе эфирный отпечаток простой и пустой грусти Стива. Он все еще был тем прежним Стивом.
В итоге мы вышли в боковой двор, чтобы посмотреть на бассейн – овал воды, окруженный барьером неравномерно положенного цемента. Он, казалось, плыл в центре моря из густого зеленого ползучего сорняка. Мы втроем подошли к краю бассейна, чтобы посмотреть, что внутри, и на дне увидели толстый слой из мертвых червяков. Это было крайне отвратительное и притягивающее зрелище, это массовое захоронение. Мы не могли оторваться. Подавленный и отчасти расстроенный, Стив сказал: «Я купил дом недавно, и у меня не было времени провести тут уборку».
Что означало – проведите в нем уборку.
Проснувшись на следующее утро, Лиза закричала, что ей приснился сон: «Мамочка! Мне приснилось, как все червяки в бассейне Стива превратились в драконов и улетели на небо!» «Вау», – сказала я в порыве восхищения ей. Я была очень сильно поражена и сообщила ей об этом. «Это восхитительно, дорогая». И я действительно имела это в виду. Юная психика Лизы уловила что-то в Стиве. Мне было интересно, каково это – обладать подобным восприятием своего собственного отца. Мы с Лизой уехали из города, когда ей было три. Теперь, в почти пять, она уже проявляла большую самостоятельность, разбиралась в происходящем. Она также могла высказать мне о нем свое мнение. Я улыбнулась ей в лицо, и пока гладила ее волосы, я думала: «Да, дорогая, твой папа может превращать мертвых червяков в драконов, которые взлетают высоко в небеса. Он не самый милый человек, однако он особенный, и он – твой».
* * *Вернувшись в область залива, мы с Лизой пять раз за два с половиной года меняли место жительства. Я прикладывала все новые усилия, чтобы заставить Стива давать мне деньги, благодаря чему мы с Лизой могли достойно жить. У нас со Стивом были все причины для объединения усилий на благо нашей дочери. И хотя иногда он давал деньги так же легко, как кокосы падают с пальм, чаще всего он вел себя оскорбительно, был груб и бессовестно скуп. Однако я все равно вернулась к сотрудничеству с ним, чтобы улучшить нашу ситуацию: жизнь Лизы и мое материальное положение, душу и сердце Стива. Я не знала, что еще предпринять.
Каждый новый дом, в котором мы жили, был лучше предыдущего благодаря увеличивающимся, хоть и ненамного, выплатам со стороны Стива. Так продолжалось до тех пор, пока мы не переехали в дом на Ринконада-авеню в Пало-Альто, в котором прожили следующие десять лет. Наконец Стив по своим выплатам почти приблизился к тому, чтобы покрывать наши реальные расходы. Я абсолютно уверена, что именно его неудача в Apple убедила его пересмотреть свой взгляд на меня с Лизой и начать относиться к нам лучше… на какое-то время.
* * *В течение первых четырех месяцев после возвращения из Тахо-Сити мы с Лизой трижды сменили место жительства, так как я пыталась создать нам счастливую и надежную среду. Мы переехали из Лос-Транкос-Вудс в Менло-Парк, а оттуда в восточную часть Пало-Альто. Я использовала адрес друга, чтобы включить Лизу в школьный округ Пало-Альто. Я выбрала альтернативную среднюю школу под названием Охлоун. Было известно, что школьный округ Пало-Альто является одним из лучших в стране, однако вскоре я начала тревожиться по поводу подхода школы к дошкольному воспитанию. Прежде и подумать не могла, что образование может вызвать у меня такие сильные эмоции.
В итоге произошло следующее: я не сомневалась в умственных и учебных способностях моего ребенка, однако я ставила под вопрос эмоциональный тон в классе и в школе в целом. И мне он не нравился. Поэтому в конце года обучения Лизы в детском саду я перевела ее в вальдорфскую школу, где она и пошла в первый класс. Я всегда чувствовала, что важно выбрать школу, которая отражает мою систему ценностей, и остановилась на Вальдорфе, поскольку заявленная цель этой школы провозглашает необходимость защиты эмоциональной жизни ребенка.
После недели обучения в вальдорфской школе вся жесткость, которую Лиза накопила, чтобы защитить себя от душевной боли, причиненной в «лучшем детском саду в Пало-Альто», выветрилась из нее. В прошлой школе «лучший детсадовский учитель» поощрял детей игрушками, чтобы заставить их читать, и это создавало конкуренцию. Лиза, которая по своей природе обладает очень сильным духом соперничества, была не готова читать, и она начала придираться к более слабым детям в классе, вероятно, из-за того, что чувствовала себя ущербной. В этом поведении я увидела черты Стива, и это насторожило меня: у них обоих так хорошо получалось соревноваться с другими. Тем не менее, когда Лиза оказалась в вальдорфской школе, она превратилась в самую милую, добрую, счастливую маленькую первоклассницу. Это была школа, которая содействовала формированию у ребенка целостной личности, где в классе и на игровой площадке поощрялись любовь и уважение. Это была настолько хорошая школа, что Лизе и ее друзьям не нравились перерывы на каникулы, поскольку они не хотели расставаться друг с другом.
