Святослав Рыбас - Генерал Кутепов
Казачьим всадникам, пытавшимся задержать Рындина, воспрепятствовали те же солдаты.
Рындина сменил иногородний из села Мостового - Мирошниченко, уголовный преступник, каторжник. Последний с помощью прибывшего с ним красноармейского отряда и местной подготовленной Рындиным войсковой части, а также использовав разожженную неприязнь иногородних к казакам, сместил лабинского станичного атамана, себя объявил комиссаром и учредил совет солдатских и рабочих депутатов.
Хотя агитаторы и энергично подготовляли почву для захвата большевиками власти, но все же вследствие устойчивости казачьего населения большевикам приходилось для захвата власти прибегать к красноармейской воинской силе. Например, в станицу Каладжинскую был введен отряд из 300 вооруженных красноармейцев, сместивших станичного атамана и назначивших двух комиссаров, по военным делам - бродягу Шуткина и по гражданским - босяка Клименко; митинговым порядком был тут же образован совдеп.
Станица Владимирская была внезапно окружена отрядами красноармейцев с орудиями и пулеметами, колокольным звоном население было собрано на площадь, где прапорщик Дахов, командир отрядов, потребовал признания советской власти. "Как было не подчиниться, говорил старый владимирский казак, когда на станицу смотрят орудия и пулеметы".
Как только власть в станицах переходила к большевикам, так немедленно назначенные комиссары отдавали приказание отобрать оружие у казаков и арестовать наиболее видных влиятельных казаков и почти всегда местных священников. Аресты насчитывались десятками, в некоторых станицах сотнями; арестованные большими группами запирались в погреба, в тесные, холодные, темные, сырые погреба, им не давали горячей пищи, а стража постоянно издевалась над заключенными, входила неожиданно в погреба, щелкая ружейными затворами, била прикладами, колола штыками. После двух-трех дней часть арестованных выпускалась на свободу, часть задерживалась на недели, часть отправлялась в Армавирскую тюрьму, часть освобождали по внесении штрафа, разрешение дел было в ведении или трибунала, или военно-революционного суда, или комитета, состоявших при военном комиссаре, членами этих трибуналов, комитетов, судов бывали почти сплошь темные элементы из иногородних и красноармейцев. В числе арестованных в станице Лабинской был и бывший обер-прокурор Святейшего Синода Саблер, которого после двух дней ареста освободили из-под стражи, но затем Спустя месяца два Саблера арестовали и по требованию из Москвы выслали его туда.
Центральный орган, направлявший деятельность большевистских совдепов в станицах Лабинского отдела, находился в Армавире, там были комиссары разных наименований, но с распоряжениями армавирских властей столичные совдепы мало считались. Комиссаром юстиции было приказано упразднить всех мировых и станичных судей и избрать судей народных, требование упразднения было выполнено повсюду, а избрали народных судей только в 18 станицах из 67. Судьями оказались: портные, сапожники, слесаря, столяры и только один юрист Иван Семенович Козловский. С января по октябрь месяц судьями не разрешено было ни одного дела. Образовавши комиссариаты, совдепы, поставив в станицах вооруженные отряды, большевики принуждены были изыскивать средства оплачивать поддерживающих силою советскую власть. Финансовые мероприятия были всюду одни и те же: во-первых, контрибуции, для получения которых более состоятельные жители заключались под стражу и освобождались только по внесении наложенной суммы, и, во-вторых, так называемые обыски и реквизиции, в действительности же повальный грабеж частного и общественного имущества. Ограблению подвергалось казачье население, награбленное имущество разбиралось не только лицами, входящими в состав советской власти, но и отдавались наиболее безнравственной части иногороднего населения. Отнималось при этих грабежах все, начиная со скота, строевой лошади и кончая детской рубашкой; не найти в станицах не разграбленного хозяйства казачьего. Обыски были не только повальными, но и повторяемыми, в один и тот же дом врывались грабители - обысчики по несколько раз, в одном случае дом подвергся 12 обыскам подряд. Наибольшее количество грабежей пришлось на сентябрь и начало октября 1918 года, когда большевики под давлением Добровольческой армии отступали из станиц Лабинского отдела. Угнана было тогда масса скота, лошадей, овец, увезены телеги, хлеб, сено; много награбленного погибло: скот падал от болезней, лошади калечились неумелой ездой, овцы терялись в горах, телеги с грузом скатывались с кручи. Многоценное, собранное многолетним казачьим трудом добро не пошло впрок грабителям.
Большевики не щадили ни школьного, ни церковного имущества. Парчою, похищенною из церквей большевистские всадники покрывали свои седла, был в станице Лабинской целый конный отряд Ковалева, сидевший на парчовых седлах.
Советские власти не только разграбили казачье имущество, но и разрушили казачье хозяйство, переделив землю казаков. Разделу подвергались все земли трудового казачества, собственноручно распахивавшего их. До большевистского передела на мужскую душу приходилось от 4 до 6 десятин земли. По новому разделу земли на все население станиц пришлось на душу кое-где по 1/2 десятины полевой и 1/2 десятины земли луговой, а кое-где пришлось по клочку земли, шириною 6 сажень и длиною 120 сажень. Лишили даже этих незначительных клочков вдов и семьи казаков, казненных, и казаков, ушедших в горы, обездолили их окончательно.
Урожай 1918 года большевики вооруженною силою заставили снять казаков-хозяев, а собранное зерно и солому поделили между всем населением. Работали постоянно под угрозою расстрела; в станице Вознесенской без всякой причины работавшие на поле казаки были подвергнуты расстрелу их пулеметами.
Разграблению подвергались кроме казачьих имуществ имущество торгово-промышленных предприятий, несмотря на то, что предприятия были взяты в ведение комитетов. Последние весьма быстро привели дела фабрик и заводов к полному расстройству, производительность труда пала до ничтожности, предприятия закрывались, среди рабочих, потерявших заработок, стало мало-помалу проявляться все большее и большее противобольшевистское настроение.
Наименее большевики вмешивались в школьную жизнь станиц, одно требование касалось воспрещения преподавания в школах Закона Божьего и второе требование было об уничтожении книг с портретами царей не только русских, но даже и иудейских.
Многие церкви по месяцам стояли закрытыми, имущество из них расхищалось, священники почти все побывали под арестом в подвалах, священников избивали прикладами, издевались всячески над ними, несколько пастырей, любимых населением, были казнены большевиками. Запрещены были церковные браки, запрещены были погребения казаков, панихида по ним, введены разводы народными судьями. Отвергая многие церковные обряды, большевики в то же время принуждали священников совершать торжественные погребальные службы по убитым красноармейцам, которых и хоронили в церковной ограде. В станице Каладжинской комиссар Клименко, разведенный народным судьей, заставил священника повенчать его церковным браком с иногороднею девушкой.
