Дмитрий Жуков - Русские писатели XVII века
Переехав в Кремлевский дворец, молодая царица не захотела оставить прежние забавы. Алексей Михайлович очень любил царицу и удовлетворял малейшее ее желание.
В селе Преображенском по указу государя была построена большая «комедийная хоромина». На ее стены пошло 542 бревна, каждое длиной в 8—10 метров. В театре было 28 дверей и окон. На его внутреннее убранство отпустили большое количество червчатого (то есть красного) и зеленого сукна, изготовили «потешное платье» (то есть костюмы) и «рамы перспективного письма» (то есть декорации). Их расписывал ученик Полоцкого, бывший царский певчий Василий Ренский. Душой всего этого театрального дела был А. С. Матвеев, ставший весьма близким к царю человеком.
Но не дремали и Милославские — родственники первой жены Алексея Михайловича. Воспользовавшись некоторой приостановкой в театральных приготовлениях, вызванной беременностью молодой царицы, боярин И. Д. Милославский 10 мая 1672 года предполагает поставить у себя дома, в Кремле, комедию. Что это была за комедия, мы не знаем, но уже 15 мая 1672 года царь приказывает полковнику Николаю фон Стадену ехать в Курляндию «к Якубусу князю… приговаривать великого государя в службу… двух человек трубачей самых добрых и ученых, двух человек, которые б умели всякие комедии строить».
30 мая 1672 года у молодой царицы родился первенец — будущий русский царь (а с 1721 года и император) Петр I. Развлечения в доме Милославских были забыты, радостный царь велел подыскать в Москве человека, который мог бы взять на себя постановку пьесы.
4 июня 1672 года царь «указал иноземцу магистру Ягану Готфриду учинить комедию, а на комедии действовать из библии книгу Эсфирь».
Выбор именно этого сюжета для первого театрального представления был не случаен. В пьесе рассказывалось о том, как царь Артаксеркс выбирал себе царицу на смотринах, как возвысился дядя царицы Мардохей — все это не могло не восприниматься московским обществом того времени как намек на разыгравшиеся недавно в Кремле события. Сопоставление молодой московской царицы, красоту которой отмечали даже приезжие иностранцы, с юной библейской царицей Эсфирью должно было порадовать и молодоженов.
В короткий срок пьеса была отрепетирована. В октябре 1672 года в театр привезли орган, купленный у иноземца Тимофея Газенкруха за 1200 рублей. Затрат на театр не жалели. И вот наступило 17 октября 1672 года — дата первой постановки. Царица заняла отведенную ей ложу, откуда она могла видеть сцену, в то время как сама была скрыта от зрителей. Алексей Михайлович сел в специальное кресло прямо перед сценой. Актерами были ученики школы в Немецкой слободе, в которой преподавали Грегори и Рингубер. Успех пьесы превзошел все ожидания. Потрясенный царь в течение 10 часов с увлечением следил за постановкой.
Царь щедро наградил участников театрального «действа». В Кремле только и было разговоров, что о новом развлечении. В январе 1673 года, после поста и святок, началась подготовка к новым представлениям. В зимнее время неудобно было ездить на дальнюю тогда окраину Москвы, и поэтому устроили специальные палаты в Кремле, над аптекой, перевезли туда из Преображенского весь необходимый реквизит. Во вновь отделанной «комедийной хоромине» труппа выступала дважды. 7 апреля 1673 года вся труппа в количестве 64 человек была на приеме у царя. Прием актеров во дворце был столь необычным явлением, что приказные люди смутились, ибо не знали, как принимать таких необычных посетителей.
В этом же 1673 году Симеон Полоцкий создает свою комедию «О царе Навходоносоре, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженных», написанную по всем правилам школьной драмы. Стремясь к доходчивости, Полоцкий постарался приблизить речь действующих лиц пьесы к разговорному языку, обмирщил библейские образы, сделал их более жизненными, придал им бытовой характер. Особенной демократизации подверглась речь всевозможных второстепенных персонажей — слуг, воинов. Один из воинов, связывая отрока перед тем, как бросить его в печь огненную, так выражает свою готовность во всем следовать царскому указу:
Аз и две коже готов есмь издрати
С едного хребта, а сам не страдати.
Полоцкий ввел в свою пьесу образ самого царя Навходоносора, которого не было в «пещном действе». Этот языческий царь, омраченный «тьмой неверства», самомнительный бахвал, уже в предисловии к пьесе противопоставляется «благовернейшему, пресветлейшему царю» Алексею Михайловичу, который и является носителем и хранителем истинной православной веры, торжествующей над языческим поклонением златому идолу.
У нас нет документальных свидетельств о том, что пьеса была поставлена на сцене, но в предисловии автор говорит:
То комедийно мы хощем явити
И аки само дело представити
Светлости твоей и всем предстоящим
Князем, болярам, верно ти служащим…
Впервые в русской пьесе прозвучала тронная речь, полная похвальбы и невероятных гипербол, типичная для европейской драматургии того времени: Навходоносор говорит, что он один держит в руках своих весь мир и боги всех стран не дерзают ему противиться. Тем драматичнее оказывается неповиновение трех отроков и их духовное превосходство над зарвавшимся царем-язычником. В пьесе уделяется много места изображению придворного церемониала, даже диалог дается в виде царских приказов и ответов подчиненных:
Навходоносор: Абие вели образ наш творити
На превысоце столпе поставити.
Казначей: Что бог вещает, страшно есть то слово.
По твоей воли все будет готово.
По замыслу Симеона постановка пьесы должна была сопровождаться музыкой, танцами и различными эффектами (к примеру, в печи вспыхивал огонь и опалял одного из халдеев, для этого использовались споры одного из плаунов — ликоподия).
Пьеса заканчивается эпилогом — обращением к царю, созерцавшему «светлым оком» сие «комедийное действо»: если актеры не явили должного искусства, то они смиренно припадают к его ногам и просят прощения. А в заключение они молят бога —
К тому да подаст мирно царствовати,
А противники вскоре побеждати…
Эти слова еще раз подчеркивают тесную связь пьесы с исторической обстановкой начала 70-х годов XVII века, когда Россия готовилась к войне с Турцией. Посрамление царя-язычника Навходоносора, его уничижение, а в конце пьесы и обращение к христианскому богу было весьма актуально. Церковный обряд превратился в острую политическую пьесу, мобилизующую русское общество на борьбу с магометанами-турками, с одной стороны, и отметающую всякое сопоставление царя Алексея Михайловича с нечестивым язычником Навходоносором — с другой. Придворный поэт и драматург прекрасно справился со своей задачей. В пышном и торжественном «комедийном действе» о Навходоносоре соединялись одновременно две традиции: школьной драмы (с ней, несомненно, связан вступительный монолог Навходоносора, обычный монолог царя-тирана из школьной драмы) и придворного театра (и в этом плане пьеса Полоцкого вполне может быть сопоставлена с «Алексеем божьим человеком», «Юдифью», «Баязетом и Тамерланом», созданными в это же время)[36].
