Лео Руикби - Фауст
В 1522 году Карл V находился в Брюсселе, где представил своего брата Фердинанда на пост императорского регента Германии (по Брюссельскому соглашению), после чего направился в Испанию, по пути посетив Англию. В Испании Карла настолько одолели мысли о восстании и укреплении своей власти, что он оставил Германию с её проблемами в руках Фердинанда. При таком насыщенном режиме Карл едва ли мог найти время для увеселений, если он вообще встречался с Фаустом. Мы вправе рассматривать данную возможность всерьёз лишь применительно к более поздней дате, начиная хотя бы с 1529 года.
При жизни Фауста Карл всего ещё дважды находился в Германии: с апреля 1530 по январь 1531 года и с января 1532 по октябрь 1532 года. После коронации на престол императора в феврале 1530 года Карл отправился на север, на пути в Аугсбург посетив Трент и Инсбрук. Тогда император единственный раз при жизни Фауста посетил Инсбрук. Если Фауст действительно встречался с императором с Инсбруке, это событие могло произойти только в апреле 1530 года.
Колдовство в Инсбруке
Инсбрук был местом последнего упокоения отца Карла, императора Максимилиана I, в правление которого этот город стал важнейшим политическим и военным центром. Стратегическое положение Инсбрука на пути к горному перевалу Бреннер, находившемуся всего в 30 километрах к югу, делало город центром всей Итальянской кампании Максимилиана. Тирольские мастера снабжали армию императора вооружением. Серебряные и медные рудники обеспечивали поставки руды, а монетный двор в Галле превращал готовый металл в звонкую монету. В перерывах между военными кампаниями Максимилиан предавался любимому виду отдыха – охоте в сельской местности.
Как сказано в книге P.F., «император Карл, пятый этого имени», находился со своим двором в Инсбруке, где в то же самое время случилось быть доктору Фаусту. Нет ничего невероятного в том, что Фауст мог следовать за двором императора. Кардано писал о том, что во время визита Карла в Милан среди его сопровождения был фокусник, причём настолько умелый, что все считали его магом. По преданию, Фауста, «искусство и уменье» которого были хорошо известны «многим баронам и знатным лицам», пригласили ко двору для обеда в присутствии самого императора. Карл заметил Фауста, угадав по облику, что перед ним человек, похожий на мага. Возможно, Фауст применил одно из заклинаний «Кодекса 849», служившее для «приобретения почёта и славы». Очевидно, Карл был заинтригован его появлением. После обеда Фауста пригласили в императорские покои. «Фауст, я премного наслышан о тебе», – сказал император. Но Карл не верил, что Фауст якобы обеспечил все его победы в Италии, и хотел увидеть доказательство{316}.
Подтвердив, что готов повиноваться его императорскому величеству, Фауст (в пьесе Марло) произнёс: «Мой милостивый повелитель, я готов исполнить вашу просьбу и сделаю все, что в моих силах, с помощью подвластного мне духа» (перевод Е. Бируковой). Карл пожаловался, что его «предшественники и предки» недостижимы в своём величии, и попросил, чтобы Фауст вызвал для него тени Александра Великого и его супруги. Имея за плечами богатый опыт вызова древнегреческих героев в Эрфурте, Фауст согласился – и добавил к словам императора кое-что ещё. Фауст сказал, что может вызывать не самих умерших, а лишь духов, видевших Александра и его супругу и потому способных принять их облик{317}.
Этот новый подход достаточно интересен. Хотя в эрфуртских историях предполагалось, что Фауст вызывал из царства Аида реальных героев, в рассказе о Карле V чувствуется влияние современных Фаусту демонологов. Зритель видит не самого умершего человека, а его сверхъестественную проекцию. Это не что иное, как способ умалить власть мага: все его достижения представляют собой иллюзии, созданные дьяволом, следовательно, тени мёртвых также иллюзорны. Поэтому дело вовсе не в способностях Фауста, а если он действительно общается с духами, то едва ли может переносить это на клиента.
В «Молоте ведьм» пример с Симоном-магом (который, как считали, мог оживить голову умершего человека) использовался в качестве иллюстрации того, что оживление мёртвых – это трюк иллюзиониста, либо для обвинения некромантов. Так, применительно к волшебнице из Аэндора было сказано, что, «когда они думают, что вызывают из ада души умерших, перед ними на самом деле являются демоны в образе умерших и отвечают на их вопросы»{318}. Впрочем, «Молот ведьм» не внёс окончательной ясности, и в XVI веке практика вызова душ умерших продолжала существовать.
По преданию, Фауст добавил условие, чтобы Карл не пытался разговаривать с вызванными им духами. Карл согласился. Фауст открыл дверь, пригласив «великого и могучего императора Александра». Античный полководец прошёл в зал, полностью в том виде и образе, как он выглядел при жизни, во всём вооружении и отвесил Карлу V «низкий и почтительнейший поклон»{319}. Тут Фаусту пришлось остановить Карла, решившего было поприветствовать духа: такое было против этикета. Вдвоём они проследили за тем, как дух в обличье Александра поклонился ещё раз и вышел. Затем в зал вошла «прекрасная дама» в платье из синего бархата, вся в золоте и жемчуге; возможно, такое же платье было на духе, вызванном ко двору Максимилиана I в «Истории» Ганса Сакса 1564 года. Дама была высокой и стройной, с круглым лицом и «ярким, как кровь с молоком, румянцем»{320}.
Карл решил проверить видение, так же как до него поступил Максимилиан I, пожелавший убедиться, что явившаяся перед ним Мария Бургундская не была просто похожим духом. Вспомнив слышанную когда-то историю, что у супруги Александра была родинка на затылке, Карл решил это проверить – и нашёл у духа такую же «вполне подходящую» родинку{321}.
Ещё в детстве Карл V, с удовольствием читавший рассказы Оливье де ла Марша, нашёл в его произведениях вывод о том, что австрийские Габсбурги ведут род от правителей Трои. С тех пор Карл относился к античному миру в некотором смысле как к родине и считал его героев своими предками. Величайшим среди этих героев был Александр Великий.
В Средние века популярность Александра, при жизни ставшего легендой, росла благодаря литературным произведениям. Самым известным из текстов был псевдоисторический греческий роман «История Александра Великого», одну из версий которого приписывали Каллисфену из Олинфа – историку, сопровождавшему Александра в его походах (и действительно написавшему биографию Александра). В Средние века эта книга выдержала множество переделок и была переведена на многие европейские языки. Плутарх написал об Александре Великом в своей знаменитой работе «Сравнительные жизнеописания», где сопоставлял его с Цезарем. Не менее популярной была «История Александра Великого», написанная Квинтом Курцием Руфом (ок. 1470): в одной только Национальной библиотеке Франции хранится не менее 10 латинских изданий, вышедших до 1550 года.
