Николай Воронов - На службе военной
А. М. Василевский систематически докладывал в Ставку о ходе подготовки операции, я же делал это по мере надобности, но Ставка часто сама вызывала меня и засыпала множеством вопросов. Верховное командование настойчиво требовало усилить меры скрытности и маскировки войск, и в частности артиллерии, чтобы наше наступление было полной неожиданностью для противника. Ставка обязала на направлениях главных ударов при прорыве обороны противника создать такие группировки войск, чтобы было достигнуто, по крайней мере, тройное превосходство над врагом. Много раз пришлось считать и пересчитывать наши силы, в особенности группировки артиллерии, чтобы такое превосходство было действительно обеспечено.
Глубина прорыва для ударной группировки войск Юго-Западного фронта намечалась в 120 километров, а для ударной группировки войск Сталинградского фронта - до 100 километров. Развивать успех необходимо в высоких темпах с тем, чтобы за 3-4 суток завершить окружение вражеских войск. В этой обстановке наша артиллерия, тесно взаимодействуя с авиацией, должна нанести сокрушительные удары на всю оперативную глубину обороны врага, проложить своим огнем путь подвижным оперативным соединениям - трем танковым, двум механизированным и трем кавалерийским корпусам, а зенитчики были обязаны надежно прикрыть их от воздушного противника.
Уже совсем было близко 19 ноября, день решительного наступления. Мы стали измерять время уже не сутками, а часами. Артиллеристы получали от всех родов войск самые последние данные о вражеских огневых точках, наблюдательных пунктах и узлах связи. Эти сведения учитывались в планах артиллерийского наступления.
Перед решающим сражением всегда нервничаешь, беспокоишься, думаешь о том, не упущено ли что-нибудь, все ли сделано. 48 часов, оставшихся до начала операции, я тщательно распределил: в блокноте были записаны сотни дел, отмечено, с кем встретиться, кого лишний раз подбодрить, что еще раз проверить.
На фронте всегда много неожиданностей. Так случилось и 17 ноября: А. М. Василевского и меня срочно вызвали в Москву для доклада о готовности Сталинградской наступательной операции. Сам ли Сталин это придумал или ему кто-нибудь посоветовал, но это была совершенно никчемная затея: ведь могли и другими путями провести эту проверку, к тому же связь работала безупречно. Очень обидно отрываться от дел в такой ответственный момент. Ведь у нас здесь оставалось еще столько работы!
В самолете я перебирал в памяти те брошенные дела, которые в какой-то мере могли повлиять на подготовку к предстоящему наступлению, и беспокоился, будут ли они без меня доведены до конца.
Наш доклад в Ставке ничего существенного не дал. План наступления был одобрен. Я лишь получил некоторые указания о том, чтобы получше обеспечить в артиллерийском отношении намечающийся 6 - 8 декабря удар по противнику на среднем Дону силами левого крыла Воронежского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Но ведь все эти указания можно было бы сообщить по телефону или прислать с доверенным лицом. Чувство досады стало еще острее.
К великому сожалению, вылететь обратно 18 ноября не представилось возможным. Было обидно, что не доведется присутствовать при начале операции небывалого размаха. Так хотелось увидеть собственными глазами наступление ударной группировки Юго-Западного фронта, где мы имели общее превосходство над противником: в орудиях и танках - двукратное, в минометах - более чем трехкратное. На направлениях главных ударов армий это превосходство было еще значительнее.
Мысленно я рисовал картины боев и больше всего беспокоился, как пройдет период артиллерийской подготовки атаки, как удастся нашим артиллеристам разделаться в этот период с артиллерией и минометами противника, насколько удачен будет переход от артподготовки к сопровождению наступающих войск... Ох, уж этот неуместный вызов в Москву!
Все свободное время после доклада в Ставке я использовал для решения многих вопросов обеспечения последующей операции на среднем Дону. Меня атаковали ближайшие помощники, у которых накопилась уйма срочных дел.
Порадовал меня в этот день приказ наркома обороны, имевший большое значение для артиллерии:
"В целях улучшения руководства и повышения ответственности артиллерийских начальников за боевое применение артиллерии приказываю начальников артиллерии Красной Армии, фронта, армии, корпуса впредь именовать - командующий артиллерией Красной Армии, фронта, армии, корпуса".
Вскоре этот приказ был распространен на начальников артиллерии дивизий и бригад.
В дальнейшем командующие артиллерией фронтов и армий стали членами военных советов.
Артиллерийские командиры впервые в истории отечественных вооруженных сил стали полновластными начальниками подчиненных частей и несли теперь в полном объеме ответственность за их боевые действия.
Утром 19 ноября, выезжая на аэродром, мы с А. М. Василевским очень нервничали - в эти часы в приволжской степи уже началась мощная артиллерийская подготовка.
Наш вылет затянулся из-за неполной готовности истребителей, обязанных прикрывать нас до определенного аэродрома на нашем пути. Офицер-метеоролог навел грусть и тоску, доложив, что ожидаются снегопады, туманы и очень низкая облачность. Однако мы вылетели. Через два часа самолет приземлился на каком-то аэродроме. Комендант аэродрома доложил, что из-за плохой погоды, ожидающие нас истребители подняться не могут, и поэтому он не может разрешить нам вылет без особого приказа из Москвы. Мы пытались получить такое разрешение, но связь. работала плохо и ничего добиться не удалось. Попытки убедить коменданта ни к чему не привели. Прошло еще полтора часа. Наконец раздраженный Александр Михайлович использовал свои права, отдал категорический приказ на отправку самолета без прикрытия истребителей. Мы поднялись в воздух и добрались до конечного аэродрома. Здесь ничего не знали о начавшемся наступлении. А мы еще больше волновались. Вокруг мела пурга. Будут ли удачны при такой погоде действия наших войск?
Началось!
Во второй половине дня мы прибыли на командно-наблюдательный пункт 21-й армии, которой командовал генерал И. М. Чистяков. Он доложил, что операция развивается строго по плану: войска прорвали оборону противника на всю тактическую глубину, продолжают двигаться вперед, отбивая вражеские контратаки. Соседи также имеют успех, и у них тоже все идет в соответствии с планом. Наши танки вышли на простор и продвигаются в южном направлении.
Мы облегченно вздохнули. Усталости как не бывало. Сразу включились в оперативные дела. На командный пункт непрерывным потоком поступали донесения о занятии новых высот и населенных пунктов, о захвате пленных и трофеев. Получены донесения с соседнего Донского фронта: 65-я и 24-я армии с плацдарма на правом берегу Дона после мощной артиллерийской подготовки прорвали оборону противника и стали развивать успех. Я поспешил скорее передать по телефону свои поздравления генералам К. К. Рокоссовскому, П. И. Батову и И. В. Галанину.
