Геннадий Горелик - Матвей Петрович Бронштейн
34
Авторы благодарны Р. Пайерлсу за возможность познако3миться с рукописью его статьи [247] до ее выхода.
35
Речь идет о так называемой азотной катастрофе. Свойства атомного ядра существенно зависят от четности числа составляющих его частиц. Ядро, состоящее из k нейтронов и l протонов, в те - донейтронные - времена считалось состоящим из k + l протонов и k электронов. Четности чисел k+l и 2k + l, вообще говоря, не совпадают (в частности, для азота).
36
Напомним, что гипотеза Дирака о гравитационной константе, зависящей от космологического времени, появилась в 1937 г. [170]. Не исключено, что между этими идеями была связь. Дирак присутствовал на Первой Всесоюзной ядерной конференции 1933 г., на которой Бронштейн делал доклад «Космологические проблемы» (см. разд. 3.10).
37
Правда, автором этого достижения почему-то назван не Ландау, а... Эйнштейн. Возможно, это связано с арестом Ландау в апреле 1938 г.
38
Возможно, это как-то связано с подготовкой к русскому изданию «Лекций по динамике» К. Якоби, вышедшему в конце 1936 г. Общая взаимосвязь «симметрия-сохранение» (установленная Э. Нетер в 1918 г.) не вошла тогда еще в стандартный арсенал теоретиков. В частности, игнорировалось нетеровское неблагополучие законов сохранения в ОТО [171].
39
Ландау характеризовал его словами «невежественный борзописец» [215], Иоффе писал о «хлестких ругательствах и развязной безграмотности статей Львова, которому предоставляет свои страницы один из наиболее распространенных толстых журналов [196] (в 30-е годы почти в каждом номере «Нового мира» печатались обзоры Львова «На фронте физики»).
40
Львов защищал ЗС разными способами: например, имени Бора в его статьях не найти, а ГН он приписывал «Крамерсу, Слетеру и др.» Впоследствии, кроме физики, он защищал от идеализма также химию, биологию и все, что требовалось.
41
Следует отметить, что вторая статья Блохинцева и Гальперина [111], появившаяся спустя восемь месяцев, в конце 1934 г., когда стал признан успех теории Ферми, имела совсем иной характер. Здесь обсуждение не выходило за пределы физики,— когда появились физические аргументы, стали не нужны идеологические.
А еще через три с половиной десятилетия Д. И. Блохинцев уже вполне допускал нарушение закона сохранения энергии «применительно к миру элементарных частиц, особенно в области высоких энергий», и отмечал, что «подобные нарушения трудно отличить от процессов с участием нейтральных частиц» [107, с. 309]. Легко представить, какие резкие слова мог бы сказать по этому поводу 26-летний Блохинцев себе 62-летнему. А ответить на это могли бы его же «Размышления о проблемах познания...», изданные посмертно: «...общество должно... обладать достаточной верой в правоту своих идеалов, чтобы допускать рождение новых идей и мыслей, выходящих за рамки установившихся взглядов. Оно должно обладать терпением и неторопливостью в оценке новых идей» [108, с. 56]. Там же говорится, что законы сохранения энергии и импульса «абсолютно неприменимы к молодой Вселенной».
42
Авторы глубоко благодарны С. В. Вонсовскому, поделившемуся воспоминаниями о С. П. Шубине и представившему упомянутые документы. Идеологическую позицию С. П. Шубина отчасти можно объяснить биографическими обстоятельствами. Его отец, П. А. Шубин-Виленский (1882-1939), — юрист и журналист — работал в редколлегии «Правды» и в Коминтерне. Брат жены, Л. А. Шацкин (1902-1937), был одним из организаторов комсомола и Коммунистического Интернационала Молодежи.
43
Нет только никаких сомнений, что Шубин посмеялся бы над громовой отповедью, которую дал всем квантово-релятивист-ским соображениям Бронштейна уже знакомый нам научный публицист в «Новом мире»: «Но единственный практический вывод, который диалектико-материалистическое естествознание делало, делает и будет делать отсюда,- это то, что все усилия физики сейчас и в дальнейшем должны быть обращены на поиски новых, все меньших и меньших (по заряду, массе и т. д.) частиц материи, и — одновременно — на выяснение новых математических приемов, позволяющих все точнее учитывать взаимодействие между этими частицами измеряющими их микроприборами.
Так стоит вопрос. Только так стоит вопрос. Ибо нет и не может быть никаких границ и пределов для дробления и для
В наше время и практический успех теории Ферми объясним, и ее несовершенство более понятно. Теория была основана на представлении о локальном четырехфермионном взаимодействии, которое условно можно изобразить четырьмя линиями, пересекающимися в одной точке. В современной теории слабого взаимодействия (объединенной с электродинамикой и удостоенной Нобелевской премии 1979 г.) фермиевская четыреххвостка изменила свою форму за счет отрезка волнистой линии, соответствующей так называемому промежуточному бозону. В случаях, когда эту промежуточную линию можно считать, так сказать, достаточно короткой, фермиевская схема оказывается достаточно хорошим приближением. Успехи нынешней теории слабого взаимодействия, выразившиеся в открытии промежуточных бозонов, более впечатляют, чем успех теории Р-распа-да в 1934 г. И тем не менее физики уверены, что нынешнее состояние теории слабого взаимодействия также промежуточно и что окончательным оно станет только в единой теории всех взаимодействий. Так что сдержанное отношение к теории Ферми задним числом оправдать еще легче. Впрочем, в подобных случаях объяснение интересней оправдания познания материи. И величайшим агностическим вздором является утверждение Бронштейна, что имеются "какие-то неизвестные причины, мешающие существованию частиц, меньших по радиусу, чем электрон"». Кончал свои оптимистически-трескучие отповеди Львов обычно лозунгами, например: «За новые граммы и тонны материи, познанной и переработанной человеческим гением!».
44
В дореволюционной России ученых степеней было три: кандидат, магистр и доктор. Магистерская диссертация соответ ствовала теперешней кандидатской и защищалась после сдачи магистерских (весьма сложных) экзаменов.
45
Не так давно появились веские основания думать, что по причинам, «очам не видным», в устройстве микромира гравитации принадлежит важная роль. А полвека тому назад в такую роль можно было только верить. Пророком этой веры был, как известно, Эйнштейн.
