Генри Харрер - Семь лет в Тибете
Меня буквально осчастливило письмо от Ауфшнайтера с почтовой маркой Непала. Мой друг оставался в добровольной ссылке на Востоке, стремясь удовлетворить свою ненасытную страсть к исследованиям. Никто другой так глубоко не изучил Гималаи и Запретную страну, как он.
Я уезжал из Тибета с тяжелым сердцем, но не мог дольше оставаться. Меня очень волновала дальнейшая судьба молодого короля. Я знал: теперь жизнь в Потале потечет под зорким взглядом Мао Цзэдуна. Вместо трогательных молитвенных флагов на ветру будут развеваться украшенные молотами и серпами красные знамена, символизирующие господство над миром. Хотя Ченрези, вечный Милосердный бог, может, и переживет эгалитарный режим, как пережил многие прежние нашествия извне. Мне оставалось лишь надеяться, что самый мирный народ на земле не слишком пострадает и не будет деморализован революционными переменами. Почти семь лет назад я проник в Тибет и впервые встретил каменные пирамиды и молитвенные флаги на пограничном перевале по дороге из Индии. Голодного и усталого, меня переполняла радость от встречи с землей, которую я так долго искал. Теперь я имел слуг, лошадей, сбережения. На ближайшее время обеспеченный материально, как же я тосковал, лишившись блестящих перспектив, коими грезил тогда, стоя на границе неизведанной страны! Щемило сердце. Возвышавшаяся вдали гигантская пирамида Чомолха-ри словно посылала мне прощальный привет.
Впереди меня ждал Сикким с господствовавшей над ним огромной массой Кинчинджунга, последней из гималайских вершин, которую мне суждено было видеть. Взяв лошадь под уздцы, я медленно брел в сторону индийской равнины.
Несколько дней спустя я достиг Калимпонга и впервые за многие годы оказался среди европейцев. Они казались странными, я чувствовал себя чужим в их компании. Корреспонденты многих газет спешили встретиться со мной, стремясь получить последние новости с Крыши Мира. Мне потребовалось много времени, чтобы снова свыкнуться с суетой и атрибутами цивилизации. Я повстречал друзей, готовых помочь уладить мои дела. Но расставаться с Индией, где меня что-то еще связывало с Тибетом, не хотелось…
Тем же летом далай-лама вернулся в Лхасу. Бежавшие в Индию тибетские семьи тоже потянулись обратно домой. Однажды я повстречал китайского генерал-губернатора Тибета, остановившегося в Калимпонге по дороге к месту назначения в Лхасе. До осени 1951 года весь Тибет занимали китайские войска, и новости оттуда доходили редко и звучали невнятно. Когда я писал заключительные строки этой книги, многие мои опасения, к сожалению, уже оправдались…
В Тибете, не способном прокормить и своих граждан, и полчища оккупантов, начался голод. В европейских газетах появились фотографии огромных портретов Мао Цзэдуна на крыше Поталы. По Священному городу разъезжали броневики. Верных далай-ламе министров уволили, а в Лхасу прибыл панчен-лама в сопровождении китайских солдат. Китайцам хватило ума признать далай-ламу официальным главой правительства, однако решающее слово всегда оставалось за оккупантами. Они уютно устроились в Тибете и построили сотни миль дорог, связывающих когда-то трудно проходимые земли с Китаем.
Меня неизменно очень интересуют события, происходящие в Тибете. Часть души я оставил там, в этой дорогой моему сердцу стране, и, где бы теперь ни жил, тосковать по Тибету не перестану. Мне часто чудятся крики гусей и журавлей, хлопающих крыльями, пролетая над Лхасой в ясном свете луны. Бог даст, написанная мною книга позволит вам понять и полюбить удивительных людей, чье единственное стремление – жить по-своему, неторопливо и радостно, в мире со всеми – так и не поддержало безразличное человечеств
Послесловие. ФОРМУЛА УСПЕХА
…Вершины Гималаев и опустевшая тропинка -по ней навсегда уходит человек, которого когда-то не впустили в сердце Тибета. Город Лхаса всегда был закрыт для чужаков; говорили, что оттуда еще не вернулся ни один иностранец…
Иностранцы действительно не возвращались из Тибета – потому что все они становились другими людьми. Семь лет назад молодой честолюбивый Генрих Харрер считал высшей честью водрузить на доселе неприступном пике флаг своей страны. После возвращения в Европу он не изменил давней привычке – только теперь он принес на вершину другой флаг, и на ледяном ветру полощется знамя Тибета.
Красивые сцены, трогательные сцены, мудрые сцены – и не одной фальшивой. Режиссер Жан Жак Ашго доверительно разговаривает со зрителем на всем попятном языке, он рассказывает о вещах, казалось бы, очевидных – но чтобы понять их, герой фильма должен провести долгие годы в отрыве от цивилизации, среди людей другой культуры. Молодой далай-лама, еще мальчик, в котором уживаются детская непосредственность и накопленная веками мудрость, помогает Генриху принять истины, которые лежат в основе любого разумного общества.
В 1997 году «TriStar Pictures» / «Mandalay Entertainment» выпустили фильм «Семь лет в Тибете», собравший в американском прокате 37,9 миллиона долларов. Снимал картину культовый режиссер, каждая работа которого вот уже много лет привлекает пристальнейшее внимание кинокритиков.
Это удивительно, но все фильмы Ж.Ж. Анно, несмотря на его славу режиссера эксцентричного и непредсказуемого, очень просты и красивы. Что бы он ни экранизировал – интеллектуальный бестселлер Умберто Эко «Имя розы», приключенческую повесть Джеймса Оливера Кервуда «Король гризли» («Медведь») или эротическую драму Маргерит Дюрас «Любовник» – картины получаются зрелищные, увлекательные и… понятные. Наверное, поэтому Анно так востребован в Голливуде, а его фильмы так любят зрители. С критиками сложнее – американские обозреватели, например, буквально разгромили «Имя розы», зато у кинолюбителей картина имела колоссальный успех: она побила все рекорды, обогнав в прокате другой европейский хит, тоже, кстати, с участием Шона Коннери, – «Горец».
Жан Жак Анно родился 1 октября 1943 года. Будущий режиссер изучал литературу в Сорбонне, потом закончил Институт высшего кинообразования (IDHEC). Затем была… телевизионная реклама. Четыреста рекламных роликов – хорошая школа. Потом Анно и в «большом кино» не станет гнушаться приемов популяризации, характерных для клипмейкера.
Режиссерский дебют Анно – сатирическая картина «Черные и белые в цвете» (1976), посвященная будням французских колонистов в Западной Африке; время действия – 1914 год, начало Первой мировой войны. Французские патриоты восприняли ленту, мягко говоря, холодно. Наградой стал «Оскар» за лучший иностранный фильм. Спустя три года на экраны выходит комедия «Удар головой», удостоенная «Сезара» за лучшую мужскую роль второго плана, но так и не принесшая известности режиссеру. Слава была потом, причем оглушительная – фильм «Битва за огонь» {1981), снятый по книге Ж. Рони Старшего, получает двух главных «Сезаров» (номинации«Лучший фильм года» и «Лучший режиссер»), «Оскара» за костюмы и аж пять канадских наград «Джини». Анно обращается к одной из вечных тем, самой беспроигрышной, только на сей раз «история любви» перенесена на восемьдесят тысяч лет назад. В фильме детально воссоздана первобытная эпоха; символику жестов персонажей специально для этой картины разработал ученый Десмонд Моррис, а язык для них придумал сам Энтони Берджесс. Съемки проходили в красивейших местах Канады, Шотландии, Исландии и Кении.
