Сара Брэдфорд - Диана. Жизнь, любовь, судьба
«Как-то утром меня вызвал Кристофер Бальфур и сказал: „Для тебя есть интересный проект. Принцесса Уэльская хочет продать свои платья“. Я ответила: „Не выдумывай! Этого не может быть!“ Он заверил: „Она начинает новую жизнь и не собирается больше носить бальные платья, поэтому желает продать их в пользу фонда Маргерит и Королевской больницы Марсден… Поезжай в Кенсингтонскии дворец и поговори с ней“» [536]. Мередит надела свой счастливый черный жакет с перламутровыми пуговицами и приехала во дворец, где ее встретил «улыбающийся, но слегка нервничающий» Баррел. Он взял ее пальто, попросил подождать и «поднялся наверх. Потом от Дианы я узнала, что он сказал ей: „Она выглядит прилично…“ Я прошла экзамен – камердинер провел меня наверх по грандиозной лестнице, которая явно сохранилась с давних времен. А там меня ждал сюрприз: Диана встретила меня в белой футболке, темно-синем кардигане, узких брюках и кроссовках… Она тоже явно нервничала…»
«Вот что любопытно, – вспоминала Мередит. – Я встречалась с множеством очень знаменитых людей, но ни один не сравнится с Дианой, потому что ее слава заработана делами. Конечно, я о ней много читала и ожидала увидеть совершенно другого человека. При личной встрече мое впечатление о ней сильно изменилось» [537].
Мередит заметила, что Диана комфортно чувствует себя в обществе женщин старше ее. «Думаю, это связано с отсутствием в ее жизни матери – для этого не нужно быть психоаналитиком… Большинство ее подруг, за исключением Розы Монктон, были женщинами зрелыми – Аннабел Голдсмит, Эльза, Маргерит… Думаю, Диане было с ними спокойно: они ей не соперницы, а она могла чувствовать себя рядом с ними девчонкой, которой нет необходимости думать о том, что она – самая красивая женщина мира». Мередит и Диана договорились, что Диана будет принимать непосредственное участие в подготовке аукциона. «Мы стали партнерами, – вспоминает Мередит. Я… не принимала никаких решений, не посоветовавшись с ней. Мы всё обсуждали, обменивались факсами… В результате наша работа растянулась на девять месяцев. Это большой срок, но я не помню ни единого взгляда исподлобья». Когда ее попросили уточнить, что она имеет в виду, Мередит объяснила: «Знаете, у Дианы есть такой взгляд: когда она чем-то недовольна, то уходит в себя, опускает голову – волосы падают ей на лоб – и смотрит снизу вверх… Наши отношения были очень комфортными и по-настоящему рабочими» [538].
Мередит купила блокнот в зеленом кожаном переплете, куда Диана крупным, округлым почерком записывала предметы для аукциона. «Почерк напомнил мне о выпускницах престижной школы Вест-Хит… В нашей компании над слоуни [539]смеялись и часто отпускали шуточки по поводу их оценок, полученных за уход за хомяками. Теперь мне стыдно об этом вспоминать. Диана вовсе не была глупенькой пустышкой и прекрасно понимала свои достоинства и недостатки. Она была совсем непохожа на тот образ, который сложился у меня из газетных интервью и выступлений по телевизору. Думаю, она была одним из самых умных людей из тех, с кем мне доводилось встречаться. Диана обладала потрясающим здравым смыслом…» [540]
Мередит поняла, что в отношениях с Дианой не стоит переходить определенной границы, лучше сохранять дистанцию: «Она была очень обаятельной и умело затягивала людей в паутину отношений, а потом, когда они были полностью покорены, ей становилось скучно… Я чувствовала, что мне нужно держать дистанцию… На второй или третьей встрече она предложила: „Вы можете называть меня Дианой“, а я ответила: „Ни в коем случае. Мне было бы удобнее называть вас „мэм“, поскольку я не могу забыть, какое положение вы занимаете…“ Диане мои слова явно понравились, но все же она повторила: „Бросьте, называйте меня просто Дианой?“ Я твердо отказалась и была права.
Она нередко говорила о людях: „Они такие скучные и постоянно мне звонят“. „Ваша проблема в том, что вы невероятно обаятельны. Вы очаровываете людей, полностью подчиняете их себе, и они уже не могут без вас обходиться“, – отвечала ей я. „Вы правы, наверное“. – „Обаяние – мощное оружие. С его помощью вы можете обращать людей в свою веру“. – „Похоже на то, – кивнула она. – Но у меня не так уж много оружия. Пользуешься тем, что имеешь“» [541].
Мередит и Диана обсуждали кампанию принцессы по запрету противопехотных мин. Диана рассказывала о своем письме в Министерство иностранных дел, в котором предлагала стать послом по особым поручениям: «Конечно, они мне отказали… Я решила заняться этим самостоятельно. Хочу работать ради достойной цели, а отказ от использования противопехотных мин – цель очень достойная. Это чудовищное, отвратительное оружие, но никому нет до этого дела. Мне кажется, я смогу помочь» [542].
Вот что вспоминал Уильям Дидс, который сопровождал Диану во время поездок в Анголу и Боснию:
«Когда ей не позволили стать послом по особым поручениям, она решила заняться теми мировыми проблемами, которые ей близки и которыми никто другой не занимается. В местах локальных конфликтов установлены миллионы противопехотных мин. Несколько благотворительных организаций занимались их обезвреживанием, но эта работа была невероятно опасна, да порой и бесполезна, поскольку велась в раздираемой войнами Африке – на каждую обезвреженную мину приходился десяток новых. Производители противопехотных мин представляли собой сплоченное лобби, и шансы на международный запрет этого вида оружия были ничтожны… Британская, американская и европейские армии считали правильно установленные противопехотные мины вполне законным оборонительным оружием» [543].
Диана обсуждала возможность сотрудничества с Майком Уитлемом, главой британского Красного Креста. Результатом переговоров стала ее поездка в Анголу в январе 1997 года. В стране шла непрекращающаяся гражданская война. Диана в сопровождении сотрудников Красного Креста и телевизионной команды ВВСснимала документальный фильм, с помощью которого планировалось собрать средства в пользу британской организации по запрету противопехотных мин. Диану сопровождал лорд Дидс, который боролся с этим видом вооружения с 1992 года. Перед поездкой лорд Дидс посетил Диану в Кенсингтонском дворце. Отношение Дианы к проблеме произвело на него неизгладимое впечатление. «Пока к моей борьбе не присоединилась Диана, противопехотные мины вообще никого не интересовали», – говорил он.
Журналисты были настроены весьма скептически и цинично по отношению к миссии Дианы. Привыкшие сопровождать царственных особ в более приятных местах, чем сотрясаемая войной Ангола, они были поражены состоянием столицы страны, Луанды, – улицы завалены обломками и мусором, гниющим под жарким солнцем. Молодой, но весьма опытный военный корреспондент Sunday Times Кристина Лэм с нескрываемым недоверием отнеслась к поездке Дианы. Но принцесса произвела на нее глубокое впечатление. Несмотря на жару и зловоние, Диана прекрасно справлялась со своими обязанностями: она приехала работать и работала. Лэм рассказывала, что Ангола оказалась одной из немногих стран мира, где люди понятия не имели, кто такая принцесса Диана. Тем более удивительно было видеть, какое воздействие она оказывала на людей, лишившихся ног и рук в результате взрывов противопехотных мин. Лэм писала: «Сотрудники Красного Креста возили нас из одного госпиталя в другой, и в каждом мы наблюдали все более ужасные и душераздирающие сцены. Мы видели живые скелеты без рук и ног, трупы с оторванными головами – страна была буквально начинена противопехотными минами. Многие травмы выглядели настолько чудовищно, что я не могла на это смотреть – а ведь за моими плечами уже был опыт работы в странах третьего мира. Диана ни разу не отвернулась. У нее было то, что я чувствовала только рядом с Нельсоном Манделой, – ее окутывала некая аура сочувствия. Люди тянулись к ней. Она дарила истинную и абсолютно искреннюю надежду тем, кому, казалось, уже не для чего жить» [544].
Диана настояла на том, чтобы поехать в Уамбо и район Куйто, где после войны остались огромные минные поля. Телерепортер Сэнди Галл был поражен смелостью Дианы. Он бывал в Афганистане и знал, насколько опасно ходить по «разминированной» территории. Незадолго до того как поездка Дианы в эту «адскую бездну» была согласована с официальными кругами, журналисты The Timesи Daily Telegraphобедали с министром, лордом Хоувом. Тот, как и все представители британских правящих кругов, весьма критически отнесся к поездке Дианы в Африку и назвал ее вмешательством во внешнюю политику Великобритании. Раздражение министра вызвал повышенный интерес, проявляемый к этому визиту Дианы. «Поскольку она оскорбила правительство тори, то любые новости о ее поездке по Анголе приобретают двойную, а то и тройную ценность» [545]. Когда Дидс рассказал Диане о выпадах Хоува, принцесса назвала министра идиотом. Перед камерами она была более дипломатична: заявила лишь, что ее поездка носит сугубо гуманитарный, а никак не политический характер.
