Игорь Губерман - Книга странствий
Но настолько мелодически полон оказался этот номер газеты, что немедля я нашёл ответ и на последний свой немой вопрос. Ничуть не только на Россию ополчились евреи, а на весь без исключения подлунный Божий мир. Который давным-давно уже мы покоряем планомерно и тщательно, в разное время окучивая разные страны. Объяснила это мне статья Геннадия Шиманова - "О тайной природе капитализма". Мне досталось в номере газеты только окончание этого блестящего труда, но и его вполне достаточно для ясности картины, и я в меру сил моих перескажу леденящий кровь детектив о плетении всемирной паутины.
Оказывается, было так: в середине прошлого века иудейские финансовые магнаты облюбовали Соединённые Штаты Америки. Они решили превратить эту страну в "ведущую державу всего капиталистического мира, должную распространить своё экономическое, политическое и духовное влияние на всё человечество". И не стоит, читатель, принимать всерьёз ту чушь, которую написали с тех пор всякие экономисты, историки, социологи и прочие слепые учёные о причинах и путях развития и процветания Америки. Эти профессора кислых щей были специально наняты, чтоб затемнить истинные пружины и механизмы. А на самом деле - Америка была секретно запланирована евреями, чтоб стать такой, как есть сейчас, и потекли туда по тайным каналам несметные деньги европейских банкиров. Главным образом - из Швейцарии, ибо именно там евреи с давних пор таили и копили свои сокровища. Почему же именно в Швейцарии? - спрашивает сам себя проницательный Шиманов. И отвечает, по-моему, просто и гениально. Во-первых, потому что история швейцарских банков ("равно, как и история самой Швейцарии") окутана глубокой тайной - что с несомненностью означает тесную причастность к этому евреев. А во-вторых, по утверждению Еврейской энциклопедии, том 4, еврейские финансисты появились в районе Берна уже в 6 веке нашей эры.
В жизни своей ничего убедительнее я не читал. Вот какие страшные мы люди, думал я, и горестная гордость распирала мою грудь. И тут я вдруг сообразил, что я могу помочь Шима-нову - он поленился полистать энциклопедию дальше - а ведь текли ещё, конечно же, и французские деньги, потому что в томе на букву "П" написано чёрным по белому (о, местечковая гордыня наша, побуждающая выбалтывать такие ключевые тайны!), что Париж хоть и столица Франции, однако же - "евреи здесь жили ещё до завоевания Галлии франками".
Я покурил, остыл немного, выпил кофе и уныло занялся исторически предначертанным мне делом - сел вычитывать текущие инструкции из книжки "Протоколы сионских мудрецов". Я ещё тоже напишу о нас со временем полную правду, тщеславно думал я. Не зря ведь самые заядлые антисемиты - из картавых.
Забытые стихи
Был у меня как-то краткий разговор с литературным профессором Романом Тименчиком, благо живет он тут же в Иерусалиме и преподаёт в университете. На случайной пьянке встретившись и мне желая что-нибудь приятное сказать, Роман спросил:
- У вас ведь, Игорь, есть черновики? Отдайте нам их, мы бы изучали ваше творчество, уже пора.
Я был польщён безмерно и, неловко восхищение скрывая, горестно признался:
- Нету, милый Рома, я как книжку кончу, сразу всё выбрасываю, не держу архива никакого.
- Жаль, - ответил мне профессор с облегчением, - а то бы изучали.
Через какое-то недолгое время я наткнулся в ящике стола на уцелевший по случайности блокнот со множеством стишков. Вот настоящие литературные черновики, обрадовался я. И на случившейся такой же пьянке я как бы мельком и со скромностью, присущей ситуации, сказал Тименчику:
- А знаете, Роман, я тут нашёл один блокнот довольно старый, там черновики большого сборника стихов...
А так как профессор явно не вспоминал, к чему я гну, я пояснил стеснительно:
- А то ведь изучать пора...
Роман просиял и доверительно сказал мне:
- Я это самое всем аспирантам говорю, а никто не хочет!
Я дивный этот разговор недавно вспомнил, ибо мне довольно крепко повезло. Это была как бы награда за неряшество. Я не храню архив, а та огромная помойка, что растёт на полках и в шкафу, в ящиках стола и под столом, такого названия не заслуживает ни по виду своему, ни по сроку сохранения. Ибо как только предвидятся гости, я всю внешнюю часть помойки выбрасываю, а до внутренней добираюсь лишь частично - всегда находятся забытые листки, над которыми я с интересом безнадёжно застреваю. Но однажды для гостей понадобились даже полки шкафа, тут я с силами душевными собрался и дня за два выбросил вообще всё. А за прилежность был вознаграждён: нашлась тетрадь, которую когда-то контрабандой вывез я в Израиль, уезжая. Там были стишки, которые писались с самого начала перестройки. Большую их часть я напечатал сразу по приезде, а оставшиеся бросил и забыл. Теперь найдя, я обнаружил, что они имеют прямое касательство к теме российской свободы, а значит - пусть живут в этой книжке.
Из дневника 86-87 гг.
***
Услышав новое решение,
мы по команде, ровным строем
себя на вольное мышление
беспрекословно перестроим.
***
Я сыт по горло первым блюдом
разгула гласности унылой,
везде так люто пахнет блудом,
что хлынет блядство с новой силой.
* * *
На днях мы снова пыл утроим,
поднимем дух, как на войне,
и новый мир опять построим,
и вновь окажемся в гавне.
* * *
Много раз я, начальство не зля,
обещал опустить мои шторы,
но фальшивы мои векселя и
несчастны мои кредиторы.
* * *
Сплелись бесчисленные нити
в нерасторжимые узлы,
и, не завися от событий,
капустой ведают козлы.
* * *
Случаем, нежданно, без разбега,
словно без малейшего усилья
но летит российская телега,
в воздухе сколачивая крылья.
* * *
Временно и зыбко нас украсила
воля многоцветьем фонарей;
гласность означает разногласие,
а оно в России - как еврей.
* * *
Трудно жить в подлунном мире,
ибо в обществе двуногих
то, что дважды два - четыре,
раздражает очень многих.
* * *
Питомцы лагерной морали,
на воле вмиг раскрепостясь,
мы рвались жить и жадно крали,
на даже мизер жалко льстясь.
* * *
