Андрей Богданов - Опальные воеводы
Там, на реке Черёхе, сидели в засаде псковские конники. Они предупредили Шуйского о приближении врага. Немедля приказал воевода звонить в осадный колокол, поджечь городские посады за Великой рекой, сам же ударил на неприятеля.
Знал король, как важна первая стычка, и послал к стенам наперед себя лучших людей, воеводу брацлавского с венгерской конницей. Не в добрый час переправились через речку Черёху венгры. Порубили их псковичи и погнали назад, так что во всём войске началось смятение.
Пришлось великому гетману Замойскому бросить обедню и наводить порядок, но даже ему в суматохе долго не могли найти коня. Когда поляки прислали подмогу передовому отряду, от него мало что осталось, а Шуйский увёл свои полки в город. Королевские ратники получили дурное предзнаменование, начиная осаду столь беготворным образом, к городу же приблизиться не осмелились.
Того же месяца августа в 26-й день, на память святых мучеников Адриана и Натальи, сам король с огромным войском пришёл ко Пскову, как дикий вепрь из пустыни — неумолимый лютый зверь, — чтобы насытить свою голодную утробу. И, увидав великий град Псков, словно огромную гору, которую трудно даже обойти кругом, распалился умом, велел войску около всего града Пскова объехать и его осадить.
— Господи, какой большой город! — кричали в восторге алчности королевские солдаты. — Точно Париж!
«Город чрезвычайно большой, — писал, сглатывая слюну, польский пан, — такого нет во всей Польше! Весь обнесён стеной, за нею красуются церкви, как густой лес, все каменные; домов за высокими стенами совсем не видно…»
Как птица, улетало возбуждённое величиной вожделенной добычи воображение захватчиков в золотые дали, где полны были их дома награбленными сокровищами и трудились в полях угнанные с Руси народы. А пока полки шагом обходили город вокруг стен.
Рано забылись неприятельские воины. Загрохотали со стен русские пищали, ударили с башен пушки, прокладывая в их рядах кровавые улицы и переулки. Как ветром сдуло вояк с поля, только трупы яркими пятнами испестрили городской выгон.
Примчались к королю гонцы из полков и сказали, что нельзя объехать крепость вблизи из-за великого огня и дальнобойности русского оружия. Нимало не задумался Стефан Баторий и повелел обходить город дальше от стен, лесами. Когда двинулись войска вновь, казалось, что море затопило окрестности. Так далеко шли враги, что из Пскова только черноту, постепенно заслоняющую окоём, можно было видеть.
Подождал Шуйский, пока войдёт неприятель в ближние леса, и велел бить из больших орудий. С воем и треском влетали тяжёлые чугунные ядра в лесные чащи, вновь и вновь обрушиваясь, будто с неба. И от псковских снарядов леса повалились, и многие полки полегли.
Вновь помчались гонцы к королю, рассказывая о несчастье.
— Где вожи мои (проводники. — Авт.), что на Псков меня привели? — возопил Стефан Баторий. — Ведь говорили они, что в городе тяжёлой артиллерии нет, что приказал царь вообще все пушки из Пскова вывезти вон! Что же здесь вижу и слышу? Что ни у меня с собою, ни во всей Речи Посполитой нет ни одной столь дальнобойной пушки!
Однако и этим не устрашился король и повелел ставить лагерь подальше от стен, так что и глазом польские шатры видеть было трудно. Королевский полк ставил шатры немного ближе, ведь он не испытал ещё губительного псковского огня. Лазутчики говорили Шуйскому, что королевский шатер должен стоять у церкви Николы Чудотворца на Московской дороге. Днем воевода не велел туда стрелять, приказал только лихим пушкарям орудия получше навести.
Поставлены были неприятельские шатры, и пала на землю тьма. Часу в третьем ночи вышел князь Иван Петрович на раскат (башню, где стояли пушки) и дал пушкарям «добро». Заревели могучие псковские пушки, загрохотали ядра в королевском стане, раздался с той стороны великий вопль. Били орудия до раскаления. Наутро не увидели псковичи у Московской дороги ни единого шатра. Многие знатные паны были в ту ночь убиты и искалечены.
* * *Потери не отбили у воинов Стефана Батория вкуса к добыче. Королевский лагерь был перенесен к речке Черёхе, в место, укрытое от Пскова горами. Опытные градоёмцы быстро определили слабое место городских укреплений, возведенных ещё до того, как фортификационная наука, вслед за развитием артиллерии, сделала большой шаг вперёд.
Часть главной городской стены, метко названная Угол, острым углом уходила вдоль реки Великой в сторону от остальных укреплений. Это место, хотя и укрепленное башнями, не могло быть прикрыто массированным огнём орудий других батарей города. Угол решено было разбить артиллерией, нарушив систему псковских укреплений, и через пролом взять город штурмом.
Так повелел король Стефан градоёмное дело начинать. Свирепые и умелые градоёмцы, осадных дел мастера радостно сиё повеление восприняли и великое усердие в исполнении его показали. Тут псковичи смогли воочию убедиться в злохитрости коварных немецких инженеров.
1 сентября издалека, от самого королевского стана, немцы повели большие траншеи по Смоленской дороге к Великим воротам, к церкви Алексия человека Божия. Продвигаясь с необыкновенной скоростью, недосягаемые для ядер мастера от церкви повернули к городу, в сторону Великих, Свиных и Покровских ворот. За три дня они выкопали пять главных длинных траншей да семь поперечных, расчертив местность как бы глубокими бороздами.
Неприятель ни на минуту не мог оставить своих землекопов без сильной охраны, потому что русские днём, а чаще ночью выходили из города, чтобы мешать работам. Но застать городоёмцев врасплох было невозможно: каждая вырытая траншея немедленно занималась войсками. Для воинов было вырыто 904 землянки, крытых и облицованных брёвнами и снабженных печками, и ещё построено 132 больших подземных дома для ротмистров и сотников, где они могли расположиться со всеми удобствами, со слугами и телохранителями.
До того были опытны королевские градоёмцы, что даже трудно поверить. 3 сентября они подвели свои траншеи, гоня впереди высокий земляной вал, прямо к кромке городского рва, чуть ли не к самой стене. Роясь в земле, как кроты, они насыпали огромные горы, закрывающие их работу от глаз псковичей. В насыпных валах мастера провертели бесчисленные амбразуры, из которых можно было отстреливаться от вылазок и поддерживать огнем мушкетов будущий штурм.
4 сентября в ночи противник прикатил и поставил плетённые из лозы туры сразу в пяти местах. У церкви святого Алексия и далее, в сторону реки Великой, турами были огорожены большие дворы, где могли накапливаться войска, не неся потерь от артиллерии. Три боевые площадки предназначались для королевских пушек.
