Владимир Семичастный - Беспокойное сердце
Напряженно работал в те дни и аппарат советского посольства в Вашингтоне. На случай войны укреплялись двери, врезались замки, усиливалась охрана, проверялись сигнализация и средства срочного уничтожения секретных документов.
Наши сотрудники резидентуры каждую ночь объезжали все интересующие нас официальные здания высших органов власти США — там тоже целыми ночами горел свет: в окнах Белого дома, Пентагона и в канцелярии госсекретаря в Вашингтоне, в ФБР и ЦРУ.
Сведения от разведчиков тут же шли в Москву…
Тревожно было и на Кубе. По всему побережью кубинцы рыли окопы, устанавливали орудия; на передовые рубежи выводились армия и части народной милиции, в которой было много подразделений, сформированных из женщин, вооруженных в основном автоматами и пулеметами. Там, где были советские моряки, они занимали передовые рубежи, оттеснив кубинцев на вторую линию обороны. Те, не сдерживая своих чувств, плакали и обращались к советским братьям, как они называли всех советских людей, со словами: «Умрем вместе!» Клич «Родина или смерть!» раздавался повсюду. Советские солдаты были одеты, как и кубинцы, в клетчатые рубашки, рабочие штаны и кирзовые сапоги.
А в это время в гаванском порту на выделенный корабль уже грузились работники посольства…
Учитывая, что ситуация в Америке становится час от часу все более взрывоопасной, наш резидент Александр Феклисов в пятницу 26 октября решил вновь встретиться с Джоном Скали, пригласив его на обед в один из ресторанов.
На этот раз Скали вел себя намного увереннее. Вновь обвиняя Хрущева в агрессивности, в неуступчивости, в отказе вывести ракеты без всяких условий, он, как бы между прочим, сказал, что США все более склоняются к решительным действиям и, как только президент даст на это согласие, с Кубой будет покончено в течение 48 часов. Феклисов мгновенно оценил обстановку и тут же ответил, что, во-первых, Советское правительство считает Д.Кеннеди дальновидным политиком, который сумеет трезво оценить обстоятельства и остановит своих не в меру воинственных адмиралов и генералов. Во-вторых, Куба, защищая свою свободу и независимость, будет бороться не на жизнь, а на смерть, и прольется много крови, гораздо больше, чем думают американские военные. И наконец, Советский Союз в ответ может нанести удар по уязвимому для США месту в другом районе земного шара.
Скали не ожидал такого ответа.
— Что в таком случае придумает Кремль? Ты думаешь, это будет Западный Берлин? — поинтересовался Скали.
— Все может быть, — не раздумывая, заявил Фомин.
Растревоженный Скали попросил объяснения:
— Означает ли это, что Москва прикажет своим войскам занять Западный Берлин?
— Не исключено, — коротко и уверенно прозвучал ответ Фомина.
Скали понял всю серьезность полученной информации, а главное: мир действительно на пороге новой мировой войны. Конец обеда прошел в молчании.
Оба собеседника хорошо знали о контактах друг друга с высокопоставленными лицами. Загвоздка была лишь в том, что у Феклисова не было никаких оснований для подобных заявлений. Мы никогда не могли всерьез думать о чем-то подобном, ибо такие действия вместо желаемого мирного урегулирования привели бы, что было совершенно ясно, к полномасштабной войне.
Сразу после обеда Феклисов информировал посла Дубинина о своем разговоре и о тех словах, которые он произнес без всякого основания и без ведома начальства. Во время этой встречи с резидентом советскому послу доложили, что «Фомина» разыскивает Скали. Через десять минут в кафе Д.Скали передал новые условия американской стороны решения Карибского кризиса: Кеннеди давал обещание не вторгаться на Кубу. Шифровка с отчетом Феклисова была передана начальнику первого управления КГБ А.М.Сахаровскому…
Несанкционированное заявление нашего резидента произвело впечатление на американцев, и при последующих встречах обеих сторон разговоры пошли намного конструктивнее: и о взаимных уступках, и о возможных выходах из создавшегося положения.
Окончательное соглашение означало, что войну, от которой и мы и американцы были буквально на расстоянии вытянутой руки, реалистически мыслящим людям удалось предотвратить.
Дипломаты постарались, чтобы при оглашении договоренностей ни одна из великих держав не потеряла своего лица. И хотя западная печать приветствовала достигнутые соглашения как успех Кеннеди, однозначный победитель так и не был определен.
28 октября Советское правительство согласилось вывезти свои ракеты с Кубы.
Из политических результатов решающими были три:
— Советский Союз вывез свои ядерные боеголовки с Кубы и обязался ничего подобного в будущем не предпринимать;
— Соединенные Штаты убрали, в свою очередь, очень беспокоившие нас ракеты в Турции, расположенные в непосредственной близости от границ СССР;
— президент Кеннеди обещал, что его страна уже никогда не нападет на Кубу.
Пункт о ликвидации американских ракет в Турции, по просьбе Кеннеди, носил строго конфиденциальный характер и не был включен в официальный документ.
Ни мы, ни они не хотели войны!..
Когда после трехдневного отсутствия я переступил порог дома, жена горестно всплеснула руками: я стал совсем седым…
Однако существовал человек, который не мог быть доволен результатами договоренностей и сразу же охладел к Советскому Союзу. Им оказался высший кубинский руководитель Фидель Кастро.
С идеей размещения советских ядерных ракет на Кубе Фидель Кастро согласился, несмотря на то что она была предложена ему не в процессе консультаций, а тогда, когда окончательное решение об этом принял Советский Союз.
Когда же принималось решение об отправке ракет обратно, мнения кубинского руководителя вообще не спрашивали. В результате Фидель страшно рассердился на советское руководство.
Достигнутое без Кастро разрешение кризиса поставило его в ложное положение и в конечном итоге нанесло урон его авторитету на всем южноамериканском континенте.
Хрущев объяснял свое поведение в этом случае тем, что если бы советские и американские партнеры подключили еще и третьего участника, то поиски решения осложнились бы еще больше, а главное — затянулись. Дело решали буквально минуты. Тогда же, в той напряженной обстановке, о дипломатических переговорах с Фиделем Кастро действительно мало кто думал.
Чтобы устранить это недоразумение, члены Президиума ЦК КПСС послали в Гавану Анастаса Ивановича Микояна, поставив перед ним задачу восстановить добрые отношения с Кубой. Однако хотя ему и удалось уговорить Фиделя Кастро разрешить вывезти ракеты с Кубы, примирение далось непросто; потребовались месяцы и даже годы, чтобы оно состоялось…
