Петр Люкимсон - Царь Давид
— Смотрите все! — провозгласил Соломон. — Кровь одного из них скользнула по мертвой кости, словно это была не кровь, а капля ртути. Кровь второго, наоборот, мгновенно впиталась в кость, та приняла ее и на какое-то время даже словно ожила от этой крови! И ясно почему: в первом случае эта кровь была чужой для мертвой кости, а во втором — это была та же самая кровь, которая в свое время текла в жилах покойника, то есть кровь его сына. Таким образом, человек, утверждающий, что все эти годы он провел в рабстве и только сейчас добрался до родного дома, говорит правду — он и в самом деле сын покойного купца. А вот другой — это лживый самозванец, которому мало было доли управляющего своего господина, и он захотел стать его наследником!
Таким был «дебют» Соломона в роли судьи, о необычайном уме маленького принца потом еще долго судачили в народе. Возможно, после этого Давид стал все больше утверждаться в мысли, что именно Соломон должен сменить его на престоле[81].
Мысль о возможности такого развития событий не давала Авессалому покоя! Привыкший к роскоши, имевший при своем дворе большую конюшню и выезжавший на прогулку в колеснице в сопровождении пятидесяти человек личной стражи, Авессалом жил предвкушением того дня, когда он обретет всю полноту власти и начнет повелевать народом. И если отец не собирается передать ему эту власть добровольно по имеющемуся у него праву, считал Авессалом, значит, он возьмет полагающееся ему другим путем.
И хотя, как показали последующие события, Авессалом и в самом деле был не очень умен, но и глупцом его назвать было нельзя. Во всяком случае, он понял, что если действительно хочет отстранить отца от власти, то для начала ему надо попробовать переломить общественное мнение: усилить в народе недовольство правлением Давида и одновременно внушить этому народу любовь и доверие к нему, Авессалому.
Его задача значительно облегчалась тем, что к этому времени недовольных Давидом в стране хватало. Немало представителей колена Вениамина продолжали считать Давида узурпатором и тираном, незаконно захватившим трон у потомков их родича Саула и затем уничтожившим их руками гивонитян. Эта часть вениамитян мечтала если не о восстановлении династии
Саула, то по меньшей мере о падении Давида и его мучительном и унизительном конце.
В то же время в землях колена Иуды многие так и не простили Давиду переноса столицы из Хеврона в Иерусалим, что, по их мнению, отняло у колена его главенствующее положение.
Другие колена были крайне недовольны налоговой политикой царя и порядком набора в армию. Многие израильтяне были убеждены, что принцип, на основе которого в армию от каждого колена призывалось по две тысячи человек в месяц, является несправедливым и что следует осуществлять призыв не на основе уравниловки, а с учетом пропорциональной численности каждого колена. Надо заметить, что эти претензии были отнюдь не безосновательны, и в итоге именно заложенные Давидом проблемы и противоречия в управлении страной приведут к тому, что после смерти его сына царя Соломона единое Еврейское государство расколется на два царства — Иудею и Израиль.
Однако Авессалом решил не только использовать уже имеющееся в народе недовольство, но и возбудить в массах ненависть к отцу, поставив под сомнение главное, чем славился Давид, — справедливость и объективность его суда:
«И вставал Авшалом рано утром и становился к воротам при дороге; и было, каждого, кто, имея тяжбу, шел к царю на суд, подзывал Авшалом к себе и говорил: из какого ты города? И когда тот отвечал: из такого-то колена Исраэля раб твой, то говорил ему Авшалом: смотри, слова твои хороши и справедливы, но некому выслушать тебя у царя. И говорил Авшалом: будь я судьей в этой стране и ко мне приходил бы каждый, у кого спор и тяжба, я судил бы его по справедливости. И бывало, когда подходил человек поклониться ему, то он протягивал руку свою, и задерживал его, и целовал его. А так вел себя Авшалом со всеми исраэльтянами, которые приходили на суд к царю; и вкрадывался Авшалом в сердца исраэльтян» (II Сам. 15:2–6).
Думается, вряд ли нужно объяснять, что Авессалом являл собой классический тип политика-популиста и использовал для завоевания (или, если переводить слова Библии дословно, «кражи сердец») народа те же приемы, к которым и до, и после него прибегали политические ничтожества всех стран и народов. Так и видишь при чтении этого отрывка красавчика Авессалома со спадающими ниже пояса волосами, который в ответ на поклон очередного визитера в царский дворец пожимает ему руку, приобнимает за плечи, подробно и сочувственно расспрашивает о том, что за дело привело его к царю. Затем следует глубокий вздох и дружеское похлопывание по плечу: да, конечно, ты прав, и будь я судьей, то разрешил бы дело в твою пользу, но, к сожалению, в последние годы с моим царем-ба-тюшкой происходит что-то неладное, и он давно уже не судит по справедливости…
Все-то у него, Авессалома, были правы; все претензии, от кого бы они ни исходили, — справедливыми; все оправдания — заслуживающими полного доверия. И как обычно, подобная дешевая популистская тактика нашла отклик в самых широких кругах народа.
Однако мидраш говорит, что только этими шагами Авессалом не ограничился. В течение двух лет он шаг за шагом формировал лагерь своих сторонников внутри каждого колена Израиля, раздавая налево и направо щедрые обещания старейшинам. Одновременно Авессалом создал внутри царского дворца свою сеть шпионов, докладывавших ему о каждом шаге Давида и обо всем, что происходило в его стенах.
По всей видимости, Авессалом действовал подобным образом не по собственной инициативе, а слушаясь бывшего советника Давида и деда Вирсавии Ахитофела. Мы можем только догадываться, что именно заставило Ахитофела стать душой и мозговым центром заговора, организованного Авессаломом против своего отца. По наиболее распространенной версии, Ахитофел так и не сумел простить царю его бесчестного, как он считал, поведения по отношению к своей внучке и ее мужу. Поэтому вскоре после гибели Урии Хеттеянина он оставил свой пост и переехал из Иерусалима в город Гил о, откуда и давал свои советы, или, как сказали бы сегодня, консультации Авессалому.
По другой версии, Ахитофел считал Авессалома недалеким и слабовольным человеком и рассчитывал сначала превратить его в свою марионетку, а затем и вовсе отстранить его от власти и самому занять трон.
Наконец, настал день, когда Авессалом решил, что пришло время для решительных действий. «И было по прошествии сорока лет сказал Авшалом царю…» (II Сам. 15:7) — так начинает Библия рассказ о мятеже Авессалома.
