Вадим Евсеев - Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Как к этому отнесся Филатов, который уплатил за Обрадовича большие деньги? Нормально. Во-первых, потому что хорошо знал меня и понимал, что давить – бесполезное дело. А во-вторых, количество ошибок у нас было сведено к минимуму – и покупок, и на поле. Мы часто разговаривали по каждому игроку в отдельности, и всегда в итоге приходили к согласию.
Филатов к Евсею вообще очень хорошо относился, любил. Хоть и держал на расстоянии – но это внешне. Даже выходки любые ему прощал. Потому что Вадик – честный. Это его главное качество. Чтобы схимичил, слукавил – быть такого не могло. Поэтому я, в отличие от некоторых других тренеров, совершенно не боялся, что команда за моей спиной сыграет с кем-то в поддавки. Когда в команде есть такие люди, как Евсеев, это в принципе невозможно. Внутри не могло быть ни одного гнилого человека, и тут не имело никакого значения, сколько бы предложили денег.
Не думаю, что он был одним из самых низкооплачиваемых игроков «Локомотива». Ему каждый год поднимали зарплату. Не помню, правда, был ли у него агент. Не было? Ну вот. Он всегда был самостоятельным. Приходил сам и все говорил по-честному – чего хочет. Я всегда, естественно, говорил, что без него нам очень тяжело, и они с Филатовым всегда садились и договаривались.
Да, у кого-то были контракты побольше – у того же Лоськова. Но у крайних защитников всегда зарплаты поменьше, чем у нападающих или плеймейкеров. Однако Евсеева в «Локомотиве» никогда не обижали. Он был большой фигурой.
* * *Иной раз у нас с Евсеем возникали не очень хорошие, конфликтные ситуации. Но они были чисто футбольные, сугубо по делу. Более того, признаюсь, что иногда я играл на его вспыльчивости.
Обычно это происходило, когда мы проигрывали и что-то у нас не ладилось. Мне нужно было в первую очередь завести Евсеева. У нас с ним могла случиться очень жесткая перепалка, – но как только я видел, что он завелся, то понимал: все будет в порядке. Команда не сдастся, заиграет по-новому.
Почему не поставил его тогда на «Ротор»? Он был еще не в очень хороших кондициях, это однозначно. Не набрал после травмы оптимальной формы. Но возмутился: как так, его не поставили!
Да, он кричал некорректные вещи. Но прекрасно понимал, когда переходил грань и делался неадекватным. И исправлялся. На поле. Но и за его пределами всегда подходил: «Тренер, я вспылил, был не прав».
А я на его реплики и внимания никогда не обращал. Что бы он ни говорил. Потому что мне нужен был человек, который поведет команду вперед. Когда команда выходила на поле мертвая, именно он мог ее разбудить. Это единственное, что имело для меня значение. А что он там скажет… Из раздевалки выйдем, и тут же вернутся хорошие отношения. Все останется на поле и в раздевалке. Я и сам такой же был в молодости. И тоже возникали с тренерами всякие ситуации. Хотя он пожестче меня (усмехается).
Может быть, в его словах и был перебор. Но я так понимаю жизнь, что только слабый человек боится, что его репутацию какие-то слова могут поколебать. Если игрок нужен, очень нужен команде, то слова не имеют никакого значения. Если тренер – слабый человек, то он такого игрока выгонит. А я себя считаю достаточно сильным и знаю, что на эмоциях может быть сказано что угодно.
Важно, что у него эмоции проявлялись только в игровых ситуациях – в матчах и тренировках. Никогда не было противостояния на разборе, установке, получении задания. Только в пылу.
Да, я не раз потом говорил команде: «Разозлитесь на меня, как Евсеев». Такие моменты в спортивной психологии – не редкость. Пусть игрок злится на тренера, доказывает, что тот не прав! Но надо понимать, что у всех – разные характеры. Одного не очень корректным словом можно завести и выжать из него максимум, а другой, наоборот, замкнется и расклеится. Евсееву это подходило. Как он сам мог в жесткой форме поговорить – так и к нему. Вопросом, репликой при всех. Его это возбуждало, у него откуда-то находились силы, которых, как только что казалось, не было.
Для меня самое важное – дело. Когда Евсеев находился не в лучшем состоянии и не выполнял требований футбола, я не мог этого терпеть, и у меня случались с ним конфликты – чуть-чуть мной, признаюсь, спровоцированные. Но потом он начинал работать, к нему возвращалась вся былая энергия. И тогда Евсеев становился моим лучшим другом. А то, что он говорил в газетах о конфликте с Семиным – да пожалуйста! Лишь бы дело делал!
Мы ему прощали практически все. Он в интервью не раз заявлял, что в душе по-прежнему спартаковец. Или что тренер не так работает. Я ему после таких интервью говорил: «Откуда ты знаешь, как нужно работать? Вот будешь тренером, встанешь на мое место – и узнаешь. Скажи мне, что как тренер сделаешь с таким игроком, как ты?» Он отвечал: «Я его выгоню». Я смеялся: «А я тебя не буду выгонять».
После таких разговоров напряжение всегда спадало. Ему приходило в голову: а может, он действительно не прав? И начинал думать. А то обычно что чувствует, то сразу и лепит. Сейчас он вообще другой. Лишнего слова не скажет резкого.
* * *По режиму к нему, как и ко всем, конечно, порой были вопросы. Он мог выпить после игры. Но перебрать – нет, потому что был крепким физически. Приехал еще Лима такой же, вот они сразу и сдружились. После матча или в выходной могли поддать.
На сборах – нет. В Марбелье, когда прилетали, сразу же шли в ресторан, но на этом заканчивали, потом режим уже не нарушали. Так же, как и Горлукович, который в Москве разное мог себе позволить, но на сборах, когда большие нагрузки, никогда не выпивал.
На сборах, да и вообще на тренировках, Вадик хорошо работал. Надо было только дать ему правильное направление. Он неутомимый, не мог плохо работать. Кроме того, легко обучался и верил тренеру. Не подвергал все сомнению, считал, что если ему какие-то упражнения дают, – значит, это правильно. Для меня это было самое главное.
У Евсеева – умница жена. Татьяна – очень разумная девочка, которая прекрасно понимает, что у мужа тяжелейшая работа. И думаю, она один из его главных стимулов. Потому что хорошо Вадика понимает.
У нас часто встречи бывали. После игр на следующий день я всегда разрешал, чтобы игроки приезжали на базу с женами и детьми. А то ребята на сборах сидят и сидят, семьи не видят. Пока у них восстановительная тренировка, сауна, массаж, пускай жены между собой пообщаются.
Это тоже был один из хороших моментов в нашей команде. Еще и потому, что они после этих тренировок часто все вместе, семьями, куда-то ходили пообедать. А если бы футболисты на следующий день после матча оказывались одни? Тогда бы к вечеру могли домой и не доехать.
