Неизвестен Автор - За чистое небо (Сборник)
Январские бои измотали летчиков. Заболел Лобач. Он ходил с забинтованной шеей, но продолжал летать.
Однажды Ролин вылетел с летчиком Александром Мукасеезым на разведку в район Нарвы. Это был 124-й вылет штурмана. А у Мукасеева их было еще очень мало.
Под Нарвой они тогда насчитали немало немецких эшелонов. В одном месте 80 вагонов, а в другом - 40, в третьем - 30, потом на шоссе у Кохтла-Ярве обнаружили до сотни повозок. В эфир полетел вызов: для "петляковых" есть подходящая работа.
Полет разведчиков был длительным и напряженным: летчик и штурман, да и стрелок-радист Ляхов очень устали. Однако к вечеру их снова вызвали в штаб. Колокольцев смотрел в усталые глаза штурмана и молчал. Не легко было посылать Ролина снова в бой. А посылать надо, больше некого. И никакие слова сочувствия сейчас не нужны: все равно от них бы повеяло фальшью.
Колокольцев, однако, знал, как поддержать молодежь в трудную минуту годы инструкторской работы в авиаучилище создали ему репутацию неплохого педагога.
- А знаете, - обратился командир полка к вошедшим в кабинет начальнику штаба и замполиту, - вчера наш Ролин летал над облачностью, в "окно" заметил на шоссе пять автоцистерн. Бомбил с шести тысяч метров. И попал! Вот снимок.
И фотоснимок, на котором четко виднелись три горящие цистерны, пошел по рукам, вызывая одобрительные реплики начальства.
- Так вот, Ролин, - продолжал командир полка, - вам сейчас надо отправиться по утреннему маршруту. Подвесите шесть соток. Там наверняка остались недобитые эшелоны. Для Мукасеева же каждый полет с вами - школа!
Над землей уже сгущались сумерки, когда разведчики вернулись с задания. Лицо Ролина выражало радость, какую может испытывать человек, хорошо завершивший дело.
Они прошли над районами, где весь день работала 276-я авиадивизия. На станциях догорали эшелоны с вражеской техникой. Лишь на отдаленном перегоне они обнаружили два состава под парами. Здесь фашисты уже ждали пикировщиков и открыли бешеный огонь из эрликонов. Чувствовалось, что за минувший день им крепко досталось.
Ролин снова бомбил, а Мукасеев безупречно выполнял все команды на боевом курсе. Это был прекрасный урок Ролина молодому летчику, и Николай от души радовался за товарища.
- А ты, Саша, тоже воевать умеешь. Сильно дал фашистам. Так выдержал курс и скорость, что мне просто нельзя было не попасть.
27 марта 1944 года экипаж в составе Лобача, Ролина и Ляхова трижды вылетал на боевые задания. Утром им поручили сфотографировать аэродром в Тарту, уточнить количество эшелонов на подъездных путях станции, передвижение автоколонн в ближайшем тылу противника.
Более полутора часов провел экипаж в воздухе. Едва машина коснулась колесами земли, как ее тут же встретил специалист фотослужбы техник Александр Синьков.
- Штаб воздушной армии срочно ждет ваши сведения, - предупредил Синьков, снимая фотоаппарат. - Не исключено, что придется повторить съемку.
Однако повторять съемку не потребовалось: снимки, доставленные разведчиками, оказались удачными.
Командир полка тогда включил их в состав группы, вылетевшей на бомбежку артиллерийских позиций противника в районе Райдепуллы, где артиллерия противника еще оказывала яростное сопротивление продвижению наших войск.
У истребителей произошла какая-то неувязка, и на этот раз сопровождения не оказалось.
Когда самолеты были уже недалеко от цели, неожиданно появилась шестерка "Фокке-Вульфов-190".
"Сейчас переколотят эскадрилью! Надо их как-то отвлечь", - подумал Лобач.
Эскадрилья тем временем сомкнула строй, ощетинилась огнем. Над кабиной Лобача пронеслась огненная полоса трассирующих пуль.
Их экипаж шел замыкающим в строю эскадрильи, имея на борту фотоаппарат для контроля за бомбометанием. Может быть, вот это положение замыкающего и подсказало Лобачу решение: принять удар "фокке-вульфов" на себя.
В ту же минуту Петр резко потянул штурвал. Машина взмыла вверх и стремительно понеслась наперерез гитлеровцам. Увидев оторвавшийся от группы одиночный самолет, "фокке-вульфы" с разных направлений кинулись к нему. Один из фашистов зашел бомбардировщику строго в хвост.
- Маневр! - одновременно крикнули штурман и стрелок-радист.
Лобач бросил машину в сторону со снижением. Сразу же открылся атакующий "фокке-вульф". Дружный огонь штурмана и стрелка-радиста отбил у фашиста охоту продолжать атаку. Второй "фокке-вульф" напал сверху. Подойдя к бомбардировщику на 50 метров, открыл огонь из пушек и пулеметов.
Маневром вниз влево Лобач опять вывел машину из-под удара. Третий гитлеровец атаковал сверху сзади, остальные наседали с боков.
Лобач по сигналам штурмана и стрелка-радиста с завидным хладнокровием бросал машину из стороны в сторону, круто уходил то вверх, то стремительно кидался вниз. Самолет, словно заколдованный, продирался сквозь разноцветную паутину трасс.
Наконец одному "фокке-вульфу" удалось поймать Пе-2 в прицел. Машину потряс сильный взрыв, и тотчас же синеватое облако пламени вырвалось из-под правого мотора.
- Командир, горит правый! - крикнул Ляхов. Пилот "фокке-вульфа", выровняв скорость, нагло ухмыляясь, летел в каких-нибудь 20 метрах от кабины Лобача. Большим пальцем в кожаной краге немец показывал вниз: догорать вам, мол, на земле.
А дальше все пошло совсем не так, как ожидали фашисты. Лобач сделал резкий разворот в сторону. Нервы гитлеровца не выдержали, и он резко бросил машину на высоту.
Горящий бомбардировщик несся в кипящем от пуль и снарядов воздухе. Осколки рвали обшивку фюзеляжа, пули впивались в плоскости, грозили разрушить протектор бензобаков. Еще какое-то промедление - и неминуем взрыв.
Но Лобач действовал с той холодной рассудочностью, на какую способен человек, решивший, что настал для него и его боевых друзей звездный час. Он понимал: раз за спиной гремит дробный перестук пулеметов Ролина и Ляхова, значит, они живы, значит, бой продолжается. В то мгновение он еще не знал, что после первой же атаки Николаю Ролину пулей раздробило ногу. Штурман ничем не мог помочь себе. Только до крови закусил губу, чтобы не закричать от боли.
Шла седьмая минута, как они вступили в бой. Враги предприняли еще одну атаку, но, наткнувшись на трассы с Пе-2, отвалили в сторону.
В ходе воздушного боя Лобачу удалось скольжением сбить пламя с правого мотора. Значит, можно идти на цель.
- Можно, конечно, сбросить бомбы в поле, никто нас за это не осудит. А можно и к цели тянуть! - советовался Лобач с экипажем. - Что будем делать?
- К цели! - тихо отозвался штурман: - Ведь за нами фотоконтроль. Не привезем снимков, эскадрилье не зачтут боевого вылета.
- К Райдепулле! - поддержал штурмана Ляхов. И они повели израненную машину к цели. "Только бы не подвел мотор, - думал Лобач. - В крайнем случае дойдем на одном. Надо добраться до цели, сфотографировать разгромленные немецкие батареи у Райдепуллы и выкрутиться из этой передряги".
