Николай Богданов - В небе – гвардейский Гатчинский
Политработники и офицеры штабов собрали и обобщили обширный материал как по удачно проведенным воздушным боям, так и по боям, где экипажи действовали неумело. В Толочине была организована конференция по обмену боевым опытом экипажей нашего авиакорпуса. Вся эта работа значительно повысила боеспособность не только молодежи, но и опытных членов экипажей.
Но полностью избежать боевых потерь не удавалось.
5 июля мы бомбили транспорты, военные корабли и причалы в порту Либава. Были произведены большие разрушения, на нескольких кораблях бушевали пожары, огромные черные столбы дыма упирались высоко в небо. Все самолеты задание выполнили успешно, но один, с молодым комсомольским экипажем гвардии лейтенанта Бориса Кочеманова, не вернулся на базу. После удара всеми экипажами полка по Инстербургу не вернулся молодой экипаж гвардии лейтенанта Дедухова.
…Пройдя через огненный шквал рвущихся в небе над целью зенитных снарядов и удачно отбомбившись, Николай Дедухов развернул самолет и лег на курс следования к базе. Не успел еще экипаж успокоиться после бомбардировки, как со стороны сверкавшей от разрывов западной части неба подкрался вражеский истребитель и с близкой дистанции разрядил в бомбардировщик пушку и пулеметы. Машина сразу вспыхнула. Медлить было нельзя. Дедухов отдал команду всем покинуть самолет на парашютах.
Выпрыгнув последним и раскрыв парашют, он огляделся. На его глазах, не долетев до земли, самолет взорвался.
Приземлившись, Николай Дедухов осмотрелся. Никого из членов экипажа вблизи не оказалось. Ночь, он один и уже не на своей – на чужой земле, помощи ждать неоткуда. Кобура с пистолетом и финский нож на месте. До линии фронта не более десяти километров – дойти можно.
Трое суток, идя по ночам, пробирался Николай Дедухов к линии фронта. На четвертые сутки он услышал орудийные залпы, пулеметные и автоматные очереди, громкое «ура». Рядом шел бой. Почти над самым ухом прозвучала длинная пулеметная очередь.
Дедухов приподнялся. Метрах в пятнадцати от него за пулеметом лежали два гитлеровца в касках и беспрерывно вели огонь. Дедухов прицелился и выстрелил. Один из пулеметчиков дернулся и уткнулся лицом в землю. Едва Николай прицелился во второго, как за его спиной разорвался снаряд…
Очнулся Дедухов, когда бой откатился на запад. В голове гудело, окровавленная одежда прилипла к спине. Он попытался приподняться, но это ему не удалось. Три наших автоматчика, пробегавших мимо, заметили раненого человека в летной форме, подняли его с земли и передали в руки санитаров.
Когда я встретился с Николаем в госпитале, в полк из его экипажа уже вернулись второй летчик гвардии лейтенант С. Ф. Дюдин, штурман гвардии лейтенант Н. С. Фенченко, стрелок-радист гвардии старший сержант В. В. Савин и воздушный стрелок гвардии старшина А. А. Грибков. Выпрыгнув из самолета на парашютах, они, так же как и их командир, проявили выдержку и мужество, не растерялись и самостоятельно, в одиночку, пробирались к линии фронта. Всем им очень повезло: они встретились с наступающими войсками нашей армии. Не вернулся лишь борттехник Владимир Клочков, о судьбе его ничего не было известно.
Через некоторое время гвардии лейтенант Дедухов поправился и, получив новый самолет, со своим крещенным в бою экипажем снова стал летать и наносить удары по отступающему врагу.
Наземные радиолокационные станции позволяли противнику обнаруживать наши самолеты еще при подходе их к линии фронта и вызывать с аэродромов ночные истребители. Те выходили бомбардировщикам в хвост и атаковали. Эта тактика врага стоила нам многих потерь. Но наши экипажи, которые внимательно наблюдали за воздухом, умело сочетали маневр с прицельным огнем, успешно оборонялись и даже сбивали вражеские истребители.
При ударе по морским кораблям противника в Рижском порту во время подхода к цели самолет гвардии старшего лейтенанта В. Ф. Грошева был атакован ночным истребителем Ме-110 сверху сзади. Воздушный стрелок Бовыкин вовремя заметил подкрадывавшегося врага и упредил его, открыв огонь из турельного крупнокалиберного пулемета. Фашист оказался не из трусливых, тоже открыл огонь с дистанции 200—150 метров. Когда, увлекшись атакой, он сблизился с нашим самолетом, Бовыкин меткой очередью сразил его. «Мессершмитт» загорелся и факелом полетел вниз. Наш самолет благополучно дошел до цели, метко отбомбился и вернулся на свой аэродром.
При бомбардировочном ударе по железнодорожной станции Сталупинен два наших самолета подверглись нападению ночных истребителей противника. Самолет с экипажем гвардии старшего лейтенанта Николая Федосеева при подходе к цели был атакован истребителем Ме-109. Зайдя сзади снизу, на дистанции 400 метров противник включил фару. Воздушный стрелок гвардии старший сержант Тимофеев не подпустил его ближе, открыв огонь из пулемета и сбросив несколько авиационных дистанционных гранат. Истребитель, по-видимому, получил повреждения, резко развернулся вправо и больше атак не повторял.
Самолет гвардии старшего лейтенанта Андрея Гришина при отходе от цели был атакован истребителем Ме-110, который подошел к самолету Гришина сзади справа и, включив две фары, с дистанции 300—200 метров открыл огонь.
Увидев свет фар, воздушный стрелок и второй пилот одновременно с противником открыли огонь из УБТ и «шкасса», сбросили гранаты. Истребитель тотчас отверНУЛ в сторону. Самолет Гришина в этом поединке получил всего две пробоины в правом крыле. Однако бывало и по-другому.
После удара по Инстербургу, когда все наши самолеты выполнили задание и возвращались, из комнаты, где размещался радиоузел, выбежал взволнованный начальник связи полка гвардии капитан Петр Маковский.
– Товарищ командир, Сажин сбит, его самолет падает, экипаж выпрыгнул на парашютах.
– Где сбит и кто сообщил?
– Радист экипажа Сажина – Филатов.
– Как же он сообщил, если экипаж выпрыгнул из самолета?
– По своей самолетной радиостанции.
– Что же он – остался в падающем самолете?
– Выходит, так…
Все разъяснилось через несколько часов, когда весь экипаж был на дивизионном командном пункте и докладывал командиру дивизии, как их сбил истребитель противника. На дивизионный КП их доставила автомашина воинской части, в расположении которой экипаж приземлился на парашютах.
Перелетев линию фронта на большой высоте в облаках, летчик постепенно стал снижаться с тем расчетом, чтобы, не долетая до своего аэродрома, выйти под облака и в дальнейшем лететь, ориентируясь визуально. На высоте 1200 метров, когда земля едва начала просматриваться, снизу сзади в самолет впился яркий, огромный сноп трассирующих пуль и снарядов.
