Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2
Л. Сосновский в «Правде» описывает мизерность обывательских сборов в пользу голодающих. В Питере кружечный сбор дал 53 млн. р., а расходы на организацию равнялись 42 млн. р., и вышло, что там собрано всего только 50 пуд. хлеба, или 50 р. золотом. Грандиозные концерты в Колонном зале «дома союзов», с битковым сбором, знаменитейшими артистами, громадными афишами дают голодающим два мешка муки и только! И правильно Сосновский укоряет самих «жертвователей»: А сколько, — говорит, — лицемерия в этом виде «помощи» (кому?!). Каждый, взявший билет по повышенной цене, с гордостью воображает, что он накормит голодных, и потому после концерта может зайти в кафе «Ампир».
Сегодня меня «ободрали» в парикмахерской нашего кооператива: за стрижку и бритье сдули 12.000 р., да кроме того в числе сдачи с 25.000 всучили одну тысячу негодную. О, чтоб их! (Впрочем, мы теперь «миллионеры»!)
9/22 декабря. Погода мягкая, снежная.
Цюрупа подписался под каким-то декретом за самого председателя совнаркома Ленина. Значит, сделался важнее, чем Компред. Может быть, своей оригинальной фамилией выдвинулся? Вспомнился мне такой случай из дореформенных времен: когда я был управляющим московской конторой пароходного общества «А. А. Зевеке» (в 1899 г.), заявился как-то в контору один из директоров общества Анатолий Ильич Чайковский (брат Петра Ильича) и, перелистывая список агентов пароходства, остановился на Вольском агенте Окомелкове и с явным восхищением повторил несколько раз эту фамилию: «Окомелков, — какая прелесть! Окомелков.» И что же, не прошло и месяца, как обладатель такой «прелестной» фамилии был не в очередь произведен в агенты первоклассной пристани Саратов; как говорили потом, именно по настоянию Чайковского.
Вот и Цюрупа тоже! Такая интересная фамилия, что попадись она в свое время на глаза Анатолия Ильича, он бы ее квалифицировал прямо в директора пароходства!
Палата представителей США постановила передать в распоряжение президента Гардинга 20 миллионов долларов на голодающих России.
11/24 декабря. Потеплело до 3° тепла.
Случилось раза четыре брать работу на дом со службы. Добрые люди научили подать счет на сверхурочные работы. Насчитал всего 30 час. (7 или 8 ч. в ночь, т. е. с 7 ч. до 2 или 3 ч. ночи). Взял свою месячную ставку 2.050.000 р., разделил ее на 144 часа, получилось 14.168 р. за час, но так как первые два часа сверхурочной работы оплачиваются в полуторном размере, а последующие в двойном, то счет вышел такой: 8 ч. по 21.354 р. и 22 часа по 28.472 р., а всего 797.216 р. И вот мне эту сумму (за вычетом положенных в союз 16.016 р.) выдали. И закутил: купил фунт колбасы за 35.000 р. и сотню папирос за 30.000 р. Если бы продолжал в этом роде, купил бы 1 ф. чаю (230.000 р.) и бутылку «сырца» (не менее 480.000 р.), ну и пришел бы домой, как и всегда, с пустым карманом.
Вчера в Большом театре открылся девятый съезд советов. Собралось 1.606 делегатов с решающим голосом и 346 с совещательным. Председателем Калинин. На первом заседании Ленин говорил, конечно, речь. Коснувшись международного положения, Ленин сказал, что «нашествие, которое в течение 4-х лет мы испытывали, теперь затихло. Однако надо быть очень осторожными и осмотрительными в дальнейшем.» Дальше: «Капитализм разлагается, экономический кризис неизбежен, капитализм катится в пропасть. Мы сильнее тем, что больше знаем! Оцениваем правильно (?). Капитализм издыхает… Для нас признать долги не так трудно, мы проходили и не такие трудности… Мы идем на самые большие уступки и жертвы, но не на всякие и не до бесконечности. Это должны знать все те правительства Финляндии, Польши и Румынии, которые поддерживают и посылают против нас белогвардейские банды… Когда некоторые из национальностей, освобожденных нами (?), начинают вести против нас вооруженную борьбу, тогда мы перед формальностями останавливаться не будем, на то мы и революционеры… Нам невозможно оставаться без взаимоотношений с капиталистической Европой, но, в то же время, и сама капиталистическая Европа не может обойтись без того, чтобы вступить с нами в какие-нибудь взаимоотношения… За эти 4 года мы так много видели угроз, что ни одной из них теперь уже не боимся… Суды в Англии не признали Советскую Россию де-юре; но торговля с капиталистической Европой развивается против воли ее правительств.» Попутно Ленин сообщил, что в 21 г. мы получили из-за границы 50 млн. пуд. и вывезли туда 11 млн. пуд. Но речь полностью не напечатана. Вернусь еще к ней.
«Известия» объявляют подписку на 1 год в Москве с доставкой на дом 480.000 р., в провинции 540.000 р. Записываю это, чтобы через несколько недель или месяцев поправить эти суммы на еще более «миллионистые».
13/26 декабря. На съезде разные докладчики нарисовали небывалый ужас поволжского голода. Страшно читать, и если я буквально запишу такую картину: — «Положение в некоторых местах дошло до того, что стало опасным публично хоронить трупы, приходилось ставить караул над свежими могилами, иначе население выкапывало труп и съедало его. Официально зарегистрирован случай, когда мать изрубила своего 11-летнего мальчика и куски тела сохраняла в особом котле. Это пища голодных. В этих местах ядовитая трава «перекати-поле» продается по 100.000 р. за пуд. В Пугачевском уезде в сентябре умерло от голодной смерти 4.251 чел., в октябре 4.382 чел., а всего по уезду до 1 ноября похоронено от этой смерти уже 14.780 чел.», — то достаточно и этого, чтобы представить себе все ужасы голода, властно царящего сейчас над 22-миллионным населением. Сам Ф. Нансен, заехав в Самарскую губ., при первых зрелищах картин голода «заплакал» и «не поехал дальше», т. е. туда, где голод еще страшнее. А ведь он в своих путешествиях к Северному полюсу не раз глядел в глаза собственной смерти!
В дальнейшем Ленин говорил о внутреннем положении, о новой экономической политике, о продналоге, топливе, электрификации и закончил «назиданием» — «хозяевам земли русской» — что надо учиться хозяйствовать. Запишу некоторые выдержки из его двухчасовой речи, в вышесказанном порядке тем.
«И мы теперь имеем 100 млн. отсталых крестьянских хозяйств, которые мы должны удовлетворить во что бы то ни стало, хотя бы тем, что у нас осталось… В Донбассе было так много правительств, на Украине было так много правительств, что от всей, когда-то сносной промышленности там мы имеем лишь жалкие остатки. В других местах дело обстоит почти настолько же плохо… При общем разорении мы не можем оказать крестьянству иной помощи, — надо торговать. На этот путь мы стали всерьез и надолго, но не навсегда… Нам нужно во что бы то ни стало добиться развития производительных сил, хотя бы на ступени старого крестьянского хозяйства. При злобном, бешеном отношении к нам европейских стран, это займет большой срок, — не год, не два, а десяток, полтора десятка лет (!!)… Заграница дала нам около 2,5 миллионов пудов хлеба и около 600.000 р. зол. … Вот мы, профсоюзы, мы, коммунистическая партия, управляем, — это хорошо: в области политической и военной мы это делали прекрасно, а в области хозяйственной мы это делали скверно. Надо это сознать и делать лучше. Любому профсоюзу, который в общих чертах ставит вопрос о том, должны ли профсоюзы участвовать в производстве, я скажу: да, перестаньте болтать… Где наша промышленность? Почему она стоит? Потому что нет сырья. А вы сумели его собрать? Нет, вы написали резолюцию, чтобы его собрали — и сядете в лужу…» В конце речи Ленин пожурил ВЧК, но «вместе с тем мы определенно говорим, что необходимо подвергнуть ВЧК реформе, определить ее функции, компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими».
