Борис Тененбаум - Великие Борджиа. Гении зла
После этого повернулся и ушел не оглядываясь.
Путь его лежал далеко, в Иерусалим, а достичь Святой земли паломник собирался, питаясь подаянием, так что время путешествия рассчитать он не мог.
Поэтому он торопился.
II
Паломника на кастильский манер звали дон Иниго Лопес де Лойола, но, поскольку он был не кастильцем, а баском, то по-настоящему его следовало бы именовать Инацио Лойолакоа (исп. Ignacio (Íñigo) López de Loyola, баск. Inazio Loiolakoa). Он родился около 1491 года в замке Лойола в баскской провинции Гипускоа и был тринадцатым ребенком в своей большой семье.
В 14 лет он остался круглым сиротой, и старший брат отправил его к дону Хуану Веласкесу, казначею Кастильского двора. Там юный Иниго и служил пажом, а когда достиг совершеннолетия, перешел на военную службу. Ясно было, что благородному, но бедному дворянину не на что было рассчитывать, кроме собственной шпаги и храбрости. С храбростью у него все было в порядке – как дон Иниго вспоминал позднее, он не ценил ни своей, ни чужой жизни и воевал отважно. Впрочем, и в мирной жизни он был крайне щепетилен в вопросах личной чести, даже по высоким стандартам гордого испанского дворянства – так что дуэли у него случались то и дело. Все поменялось после того, как при защите Памплоны от французов он был опасно ранен.
Дону Иниго пришлось пройти через несколько мучительных операций, он чуть не умер, а когда несколько оправился, принялся за чтение. Рыцарских романов, которых он было потребовал[74], под рукой не оказалось, но зато нашлись «Жития святых». И он обнаружил там нечто, чего не чаял найти – героизм. Как сам дон Иниго говорил позднее:
«героизм этот отличен от моего – и он выше».
Что-то не слишком понятное произошло в душе раненого солдата. Пробудившаяся глубокая вера давала ему покой и утешение. Уже много позднее он говорил следующее:
«Я в молодости был внимателен к своей наружности, падок на успех у женщин, смел в своих ухаживаниях, придирчив в вопросах чести, ничего не боялся и предавался роскоши…»
Ну, примем это заявление с некоторым сомнением: какой уж такой особой роскоши мог предаваться бедный дворянин, живший только на свое военное жалованье?
Но когда после ранения он оказался недвижим в своем родовом замке, то обнаружил – если мы несколько перефразируем его собственные слова, – что после чтения нескольких страниц из «Жития святых» его душой овладевал непостижимый мир, в то время как мечты о славе и любви оставляли ощущение опустошенности. И он решил, что первое идет от Бога, а второе – от дьявола.
Иниго де Лойола решил служить Богу. Ну, а остальное мы уже знаем. Он отправился в монастырь Монсеррат, принес свои обеты и отправился паломником в Святую землю. Конечно, там правили турки, но на венецианских галерах можно было добраться до Акры. А дальше двигаться по пыльным дорогам к Вифлеему и к Иерусалиму – христианским паломникам турки ничем не мешали. Паломничество только укрепило Иниго Лойолу в убеждении правильности принятого им решения. Он сделал попытку остаться монахом во францисканском монастыре, и настоятель его было согласился принять благочестивого странника. Но по каким-то причинам соглашение все-таки не состоялось.
Иниго Лойола, самопосвященный рыцарь Пресвятой Девы, вернулся в Европу.
III
Его потом немало поносило по свету. Поскольку в юные годы ученьем его не обременяли, он понял, что для будущей деятельности ему необходимы знания. Но для поступления в университет требовалось знание латыни, и тогда в 1524 году Иниго Лойола начал изучать латынь. Ему было тогда примерно 33 года от роду, а заниматься пришлось в начальной школе, с малыми детьми. Его это не смутило, и через два года он достиг таких успехов, что преподаватели сказали, что теперь он знает достаточно, чтобы слушать лекции в университете. Он начал в Алькале, неподалеку от Барселоны, – и угодил в тюрьму по доносу, в котором его обвинили в ереси.
Очень уж выделялся среди студентов 35-летний бывший солдат, одержимый Верой. В Испании того времени к самостоятельным поискам религиозной истины относились с огромным подозрением – все помнили, что страшная ересь лютеранства началась с того, что ученейший доктор богословия Мартин Лютер возомнил, что может иметь собственное суждение о Евангелии. В общем, дело для Лойолы могло бы обернуться худо, но Бог над ним смилостивился. Все обошлось – судьи приговорили его всего лишь к запрету проповедовать в течение следующих трех лет. От греха подальше ему посоветовали перебраться в Саламанку, но и там повторилась такая же история – сперва на него поступил донос с обвинением в ереси, потом суд, который не нашел в его действиях состава преступления, но посоветовал уехать, дабы не смущать простые души.
И в итоге он уехал в Париж, в Сорбонну.
Он проучился там шесть лет, с 1528 года и по 1534-й, и получил степень доктора богословия. Дальше случилось нечто весьма знаменательное. Иниго де Лойолоа – или по-другому Игнатий Лойола, вместе с шестью своими единомышленниками принял важное решение. В энциклопедии на эту тему сказано следующее:
«15 августа 1534 г., в день Успения Пресвятой Богородицы, на Монмартре, в церкви Святого Дионисия, они – все семеро – во время мессы принесли обеты нестяжания, целомудрия и миссионерства в Святой земле. В случае невозможности выполнения последнего обета до 1 января 1538 г. было решено отправиться в Рим и предоставить себя в распоряжение Святому Престолу».
Ну, двинуться на Святую землю оказалось не так-то просто. Между Турцией и Венецией началась очередная война. Игнатий Лойола застрял в Венеции. Он продолжал там занятия теологией, работал с больными в госпиталях, а в 1537 году вместе со своими товарищами был рукоположен в священники. Проповедники нового товарищества переместились в Рим, и там начались конфликты со сложившейся системой – церковная иерархия очень уж сильно отличалась по духу от «новых проповедников» слова Божия. Опять пошли разговоры про ересь.
Надо было что-то делать – и порешили они официально образовать новый монашеский орден. Игнатий Лойола добился встречи с папой римским, Павлом III. Их встреча оказалась плодотворной – папа счел, что новый орден послужит делу Церкви, ибо необходимость очищения ее была очевидна и ему. Устав нового ордена – Общества Иисуса – в дополнение к трем стандартным обетам: послушания, целомудрия и нестяжания – добавил еще один. Члены ордена клялись в непосредственном повиновении Святому Отцу, по формуле полного отказа от собственной воли – «повиноваться как труп».
