Владимир Бондаренко - Лермонтов: Мистический гений
Какой-то период времени Михаил Лермонтов собирается перенести действие "Демона" ко времени "пленения евреев в Вавилоне". Но библейский "Демон" так и остался в планах.
Вторая редакция поэмы, уже достаточно большая, 442 стиха, была написана в московском пансионе в начале 1830 года. Дополнения к этой редакции уже датированы 1831 годом. В этой второй редакции поэмы 1830 года действие переносится в Испанию. Но надолго ли? Появляются "лимонная роща", "испанская лютня".
В третьей редакции 1831 года появляется посвящение, по версии Павла Висковатого, адресованное Вареньке Лопухиной: "Прими мой дар, моя мадонна!.." И уже идет сравнение автора с образом Демона, и уже его любимая, как героиня поэмы, бережет этого мрачного Гения для небес и для надежд. Можно было бы увлечься сопоставлением образа монашки с Лопухиной, а самого Лермонтова с Демоном, но… этого не дает сделать сам поэт. Действие поэмы развивается и глубже, и дальше, чем простой пересказ земной любви поэта. В третьем варианте поэмы, московского периода его страстных увлечений, появляется знаменитый еретический диалог Демона и монахини: "Зачем мне знать твои печали…", в котором Демон уже отрицает Божий промысел. Этот диалог был вычеркнут лишь в придворной редакции поэмы.
И на самом деле, зачем императрице и ее дочерям, великим княжнам, знать печали Демона или знать печали поэта? Да и рискованно. Но в оригинале поэт этот диалог не вычеркнул. Появилась в третьем варианте и "Песнь монахини". В это же время Лермонтов продолжает работу и над другими своими поэмами "Азраил" и "Ангел смерти". Что-то его явно не удовлетворяет в познании Демона. Он пишет в конце четвертой редакции: "Я хотел писать эту поэму в стихах: но нет. — В прозе лучше".
Михаил Лермонтов начинает писать роман в прозе времен Пугачевского восстания "Вадим" с демоническим Вадимом в центре событий. И здесь что-то его не удовлетворяет. Тем более в жизни у него не заладилось с Московским университетом, затем Санкт-Петербургским, он поступил учиться в Школу юнкеров. На два года отвлекся от почти всех поэтических замыслов. Но к Демону время от времени возвращается. Демон всё такой же, и так же от его злодейского замысла гибнет героиня. Также торжествует зло. Из мести ангелу Демон губит свою прежнюю любовь.
Пятая, последняя докавказская редакция поэмы "Демон" написана уже в 1835 году, после окончания Школы юнкеров, после производства в офицеры. Он уже переделывает поэму с надеждой на успех в обществе. Офицер, лихой гусар Лермонтов, хочет откровенно использовать свое дарование, свои творения, своего чарующего и влекущего Демона, лишь бы покорить сердца красавиц. Но по-настоящему, конечно, лермонтовский "Демон" даже в неопубликованном виде приобрел всероссийскую известность в двух редакциях — шестой, лопухинской, и восьмой, придворной.
Демон влюбляет в себя Тамару. Он губит ее жениха, владельца Синодала, зато открывает ей "пучину гордого познанья". Но Тамара — это всего лишь земная грузинская княжна. Полюбив Демона, она погибает, иначе и быть не могло. Демон обречен на вечное одиночество. Его борьба с небом вечна. И даже если зло наскучило, примирение с Богом для него невозможно, даже если бы он этого захотел. Для этого надо отречься от вольности и независимости, а от своей свободы Демон не отречется никогда. "Я царь познанья и свободы, / Я враг небес, я зло природы", — говорит он Тамаре…
Михаил Лермонтов во время ссылки слышал в Грузии легенду о злом духе Гуда, который полюбил красавицу княжну и погубил ее жениха. Он упоминает об этой легенде в "Герое нашего времени". Так и возник у Лермонтова старый князь Гудал. А невеста и впрямь ушла в монастырь, который расположен недалеко от Гудаула.
Как и положено мистическому Демону, он не имеет окончательного канонического варианта. Само время выдвигает вперед то одну, то другую версию поэмы. Уже первая кавказская версия поэмы, датированная 8 сентября 1838 года, переносит действие на Кавказ. Неизвестная монахиня становится грузинской княжной Тамарой. Вместо борьбы Демона с ангелом мы видим древний княжеский грузинский род реальных "властителей Синодала". Возвратившись из первой кавказской ссылки, Лермонтов подвергает поэму капитальной переработке. Вместо аллегорий и абстракций появляется восхитившая Белинского живая природа Кавказа, появляются реальные полулегендарные персонажи из грузинской истории. Горы Кавказа, Казбек, который кажется пролетающему над ним Демону "гранью алмаза", "излучистый Дарьял", Кайшаурская долина, светлая Арагва, бурный Терек, угрюмая Гуд-гора. Павел Висковатый предложил, что поэт при своей переработке поэмы уже опирался на кавказские легенды и сказания. В отличие от большинства других исследователей, традиционно ищущих у русских писателей заимствования из западной цивилизованной литературы, Висковатый в своей книге о Лермонтове убедительно доказывает, что поэму Лермонтов переоснастил, хорошо познакомившись с бытом и легендами Грузии.
Прежде всего "Демон" покорил прекрасный пол. Княгиня М. А. Щербатова, одна из любимых женщин Михаила Лермонтова, призналась поэту после чтения "Демона":
— Мне ваш Демон нравится: я бы хотела с ним опуститься на дно морское и полететь за облака.
Можно считать эти слова признанием поэту в любви. Но еще одна из признанных красавиц высшего света М. И. Соломирская, танцуя с поэтом на придворном балу, сказала:
— Знаете ли, Лермонтов, я вашим Демоном увлекаюсь… Его клятвы обаятельны до восторга… Мне кажется, я могла бы полюбить такое могучее, властное и гордое существо, веря от души, что в любви, как в злобе, он был бы действительно неизменен и велик…
Влечет все-таки женщин к сильному демоническому началу. Не случайно именно Ева потянулась к яблоку греха. Не случайно и императорская семья, прежде всего ее женская половина, захотела прочитать поэму и обратилась к поэту с просьбой предоставить им точный список поэмы. Может быть, и вынужден был ради императрицы поэт пойти на какие-то сокращения наиболее еретических мест, но в целом, я считаю, это обращение императорской семьи пошло на пользу "Демону": Михаил Лермонтов, во-первых, привел текст поэмы к завершенному виду, переписал ее набело. Во-вторых, придворный "Демон" совсем по-иному, чем стихотворение "Смерть Поэта", но тоже получил самое широкое распространение и в придворном обществе, и в литературном. Не знать лермонтовского Демона становилось как-то неприлично. Императрица читала придворную редакцию поэмы 8 и 9 февраля 1839 года. А. П. Шан-Гирей вспоминает: "Один из членов царской фамилии пожелал прочесть "Демона"… Лермонтов принялся за эту поэму в четвертый раз, обделал ее окончательно, отдал переписать каллиграфически и… препроводил по назначению".
