Райнхард Гелен - Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971
Последний год моего руководства службой ознаменовался еще одним успехом, отмеченным не только в стране, но и за рубежом, причем с редким единодушием и признательностью. В своем докладе я за несколько дней до начала боевых действий на Ближнем Востоке подчеркнул: в первых числах июня следует ожидать, что израильтяне нанесут превентивный удар по Египту. А это означало начало новой ближневосточной войны. Мы были настолько уверены в неизбежности такого развития событий, что поставили об этом в известность группу депутатов бундестага, находившихся в то время в Пуллахе. Позже они откровенно признались, что посчитали нашу оценку развития событий и обстановки с неизбежным выводом о предстоящей войне чересчур «пессимистической»: мы, мол, изображаем положение дел в мрачном свете.
Этот прогноз ФРС – типичный образец конечного продукта деятельности разведслужбы, результат тесного взаимодействия подразделений по добыче разведывательной информации и ее обработке.
А о том, что этот прогноз, несмотря на всесторонний анализ, был все же рискованным, свидетельствует следующее обстоятельство: дружественные нам западные разведывательные службы в то время не располагали достаточной информацией о назревавшей схватке израильтян с арабами. Даже ЦРУ, имевшее отличные связи с израильской разведкой, было, по-видимому, убеждено, что США удастся предотвратить возникновение вооруженного конфликта.
Подготовку египтян к войне мы начали прослеживать сразу же после визита Громыко в Каир в период с 29 марта по 2 апреля. Из поступавшей информации следовало, что он и не собирался приглушать воинственные голоса в арабском лагере. Наоборот, некоторые сведения указывали на то, что советский министр иностранных дел в своих беседах с Насером не стал открыто ссылаться на соотношение сил, которое приводилось в аналитических обзорах советской разведывательной службы. Речь там шла о том, что арабам не удастся противостоять качественному превосходству израильских вооруженных сил. Остается загадкой, почему Громыко не охладил воинственные намерения арабских лидеров, а, наоборот, даже побудил их усилить военные приготовления.
Израильская разведка «Шин бет»[77], которая за двадцать лет своего существования превратилась в одну из самых эффективных разведывательных служб мира, оказалась и на этот раз на высоте. С большой точностью она вскрыла военные приготовления в пограничных арабских странах и представила своему военному руководству ценные сведения, которые позволили определить наиболее целесообразное использование израильских вооруженных сил. Израиль принял решение нанести своими отлично оснащенными и подготовленными военно-воздушными силами превентивный удар, чтобы упредить нападение арабов.
Точные данные, представленные разведкой, позволили израильскому верховному командованию неожиданно ударить со стороны моря по важнейшим египетским аэродромам и уже в первый же день (5 июня) почти без всякого противодействия уничтожить на земле большое число стоявших в готовности самолетов. Последовавшие вслед за этим концентрированные танковые удары на главном направлении закрепили начальные успехи и предрешили судьбу арабских противников. Израильтяне добились победы в ходе «молниеносной войны», длившейся всего шесть дней. Такого успеха можно было бы ожидать, с учетом военно-технического развития последних лет, только при применении атомного оружия.
После прекращения военных действий, достигнутого в результате вмешательства великих держав, Израиль удержал оккупированные им арабские территории, чтобы гарантировать подписание мирного договора. В то же время Советы взяли на себя обязательство не только восстановить потерпевшим арабским странам материальные потери, но и поставить им достаточное количество современного оружия. В результате Советский Союз укрепил свое влияние в Египте. В свете этих событий следует вспомнить о визите туда Громыко за несколько недель до начала войны. Видимо, советское дипломатическое ведомство и разведка Кремля недостаточно информировали египетское правительство о реальном положении дел и не предупредили арабов своевременно. Скорее всего, Москва рассчитывала, что, потерпев поражение, они будут вынуждены пойти на любую форму зависимости и Советский Союз во всех случаях окажется в выигрыше, как бы ни закончилась арабо-израильская война.
Несколько тысяч советских военных советников и технических специалистов были направлены в Египет. Гордые и националистически настроенные арабы приветствовали их на своей земле скорее как помощников, а не друзей. Между иностранными инструкторами, высокомерие которых вызывало лишь проклятия, и их учениками постоянно происходили трения и ссоры. Сам Насер и высшие египетские офицеры восприняли свое поражение как позор, а советскую опеку – как оскорбление собственного достоинства.
Мир на Ближнем Востоке полностью еще не обеспечен. Поэтому внимание мировой общественности в ближайший период будет приковано к этому кризисному району. ФРС с самого начала уделяла много времени и сил Ближнему Востоку. Так было при мне, и эта линия продолжается до настоящего времени.
Когда федеральный канцлер Кизингер в декабре 1966 года после сформирования «большой коалиции» взял бразды правления в свои руки, я при первом же своем докладе попросил у него разрешения уйти в отставку по достижении предельного возраста и предложил конкретный срок – не позднее весны 1968 года. Я связал это с тем, что рассмотрение вопроса о моем преемнике не пришлось бы на год выборов. Федеральный канцлер согласился с моим мнением. На пост руководителя Федеральной разведывательной службы предложили двух кандидатов – генералов Вендланда[78] и Весселя[79]. Решение было принято в пользу последнего.
1 мая 1968 года генерал Герхард Вессель принял мои дела. На торжественном вечере по этому случаю тогдашний шеф ведомства федерального канцлера статс-секретарь профессор доктор Карстенс выступил перед руководством службы с прощальными словами и выразил мне благодарность за все сделанное мною. Тогда же он ввел в должность нового президента ФРС.
Теплые прощальные слова, высказанные статс-секретарем Карстенсом от имени федерального канцлера и правительства, а также вручение мне высшего ордена Федеративной Республики вознаградили меня за трудности последних пяти с половиной лет после ухода Аденауэра. Эти года проходили, с одной стороны, под знаком благожелательности ко мне федерального канцлера Эрхарда, а позднее Кизингера и их статс-секретарей; с другой же – приходилось испытывать недружелюбное отношение некоторых высших чиновников, не вникавших в наши нужды, что конечно же омрачало и затрудняло работу. Не понимая существа деятельности ФРС, они по-бюрократически подходили к решению важнейших вопросов. Таким образом, мне постоянно приходилось решать труднейшие проблемы, когда комиссия бундестага и президент федеральной счетной палаты были «за», а управленческая бюрократия – «против».
