Пит Шоттон - Джон Леннон в моей жизни
Пол, однако, хотел, чтобы каждый альбом был проштампован «личным» номером. Он уверял меня, что это станет частью беспрецедентной стратегии сбыта. «За пару месяцев мы организуем обалденную лотерею, и тот, у кого окажется выигрышный номер, получит какой-нибудь фантастический приз. В этом и будет суть продажи: все захотят купить этот альбом. Как ты думаешь на этот счет, Пит?»
«Честно говоря, Пол, — сказал я, — по-моему, это не особо грандиозная идея. На мой взгляд, это дешевка. БИТЛЗ для продажи пластинок подобные уловки и трюки не нужны.»
Поначалу, казалось, это уязвило Пола, но, в конце концов, он допустил: «Да, Пит, наверное, все же, ты прав. Я об этом раньше не думал с такой позиции. Меньше всего БИТЛЗ должны быть дешевкой.»
Во время одной из последних сессий «Белого альбома» я заскочил на Эбби-роуд на свидание с Нейлом Эспинолом, но неожиданно меня перехватил Джон и сказал, что они с Йоко надеются, что я смогу оказать им услугу.
«Ну конечно, Джон, — с готовностью сказал я. — Что нужно сделать?»
«Понимаешь, — сказал он, — Йоко говорит, что у нас в квартире небольшой бардачок. Ты не смог бы навести там порядок? Сами мы слишком заняты, чтобы этим заниматься, а ты — единственный, кому я могу доверить.»
«Ну хорошо, — согласился я. — Я заскочу и все сделаю.»
Но когда я вошел в их квартиру на Монтэгью-сквер, в которой почему-то почти неделю не был, слово «бардачок» оказалось преуменьшением века. Хаос там царил невообразимый: все было завалено бумагами, грязными тарелками и, кроме того, казалось, многолетними коллекциями вонючих носков и трусов.
Я принялся за работу в спальне и все думал: «Слишком они заняты, говорят! Йоко забила на всё х… и таскается целыми днями за Джоном. А почему бы ей самой хотя бы раз не остаться днем дома и не прибрать этот ё…й бардак?»
Угрюмо созерцая гору нижнего белья, ожидавшую меня в следующей комнате, я сел на кровать и закурил. И вдруг до меня дошло: мы с Джоном в этой фазе наших отношений дошли до точки!
Как раз в эту минуту Джон и Йоко вернулись домой. «Колоссально, Пит! — воскликнул Джон, найдя меня в спальне. — Огромное спасибо, — ты провел гигантскую работу!»
«За кого ты меня принимаешь, Джон? — спросил я стальным голосом, глядя ему в глаза. — Перед тобой стоит Пит Шоттон; или ты забыл, кто я такой? Я не уборщик в твоем ё…м доме, и я не прачка, чтобы ковыряться в твоем грязном белье и прибирать трусы твоей жены. Ты что, забыл, кто я такой?»
Джон ненадолго потерял дар речи, но по ошеломленному выражению на его лице я видел, что он понял, что я прав.
«Все, хватит, — сказал я, — мне это надоело. Я ухожу.»
«Но куда же ты теперь пойдешь, Пит? — решился он наконец. — Что ты теперь будешь делать?»
«Что значит: «что я буду делать»?! Я же не какой-то ё…й идиот — уж я-то найду, чем заняться. Я знаю одно: заниматься ЭТИМ я не хочу!»
«Ну ладно, будь по-твоему, раз ты так хочешь, — сказал Джон. — Но мне будет не хватать тебя, Пит. Мне очень будет не хватать тебя.»
«А х…я ли мне тут делать, Джон? Мне здесь нечего делать, и если дело доходит до прибирания за тобой грязного белья, это уже сплошное б…во.»
«Ну ты хотя бы не исчезай, Пит», — попросил Джон.
«Об этом можешь не беспокоиться, — заверил я его. — Я еще появлюсь.»
Когда через несколько минут я вышел на Монтэгью-сквер, с моих плеч словно свалился тяжкий груз. БИТЛЗ, «Эппл», Джон и Йоко — все теперь могло идти своим чередом, без моей личной ответственности или заинтересованности в конечном итоге. С этого часа я мог относиться к Джону так, как относился и раньше на протяжении двадцати лет — ни много, ни мало — как к другу.
Глава двадцать третья: Мне следовало знать лучше (I Should Have Known Better)
Мой следующий визит на Монтэгью-сквер состоялся 18 октября 1968 года. И хотя к тому времени я уже привык ко всякому, чтобы не удивляться действиям Джона, тем не менее, у меня отвисла челюсть, когда я увидел его судорожно пылесосящим пол.
«Господи, Пит, это ты! — крикнул он. — Как я рад, что ты приехал! Сюда едет бригада по наркотикам, и меня хотят арестовать.»
«Да брось ты! Кто тебе сказал?»
«Мне звонили полчаса назад и сказали, что они здесь будут через час.»
«А ты уверен, что это точная информация? Откуда ты знаешь, что это не просто шутка?»
«Нет, это не шутка, — вздохнул он. — Они точно приедут. Мне звонил один из этой бригады; думаю, он надеется на вознаграждение… Но, как бы там ни было, я сейчас пропылесосил ковры. Ты не знаешь, что это за суки — если их ё…я собака что-то вынюхает в твоем ковре, тебя арестовывают. Они все пропылесосят и каждую пылинку рассмотрят под микроскопом, и арестуют тебя, даже если эта х…ня пролежала там уже целых три года. А раз тут раньше жил ё…й Джимми Хендрикс, одному Богу известно, что за х…ня есть в этих коврах!»
После этого мы перерыли всю одежду и карманы, аптечки — все щели и закоулки, куда могли попасть запретные химикалии. Джон взял на себя спальню, в которой Йоко закрылась, когда я приехал. Продолжая обыскивать доставшуюся мне комнату, я услышал шум приглушенного спора, который быстро перешел в прекрасно различимое соревнование «кто кого перекричит».
«Я не хочу, чтобы он оставался здесь! — визжала Йоко. — Пусть сейчас же убирается!»
«А Я ох…нно хочу, чтобы он остался здесь! — кричал Джон. — Нам сейчас пригодится самая маленькая помощь, а Пит как раз хочет помочь нам!»
«Мы и сами со всем справимся! Он нам не нужен! Я НЕ ХОЧУ, чтобы он оставался!»
Когда Джон, наконец, вырвался из спальни, я сказал ему: «Слушай, Джон, я совершенно не хочу таких обострений. Я просто заехал на минутку сказать «привет». Я всегда рад помочь тебе, чем только могу, но я вовсе не хочу лезть в эту х…ню с Йоко.»
«Ох, да брось ты, Пит, — нервно рассмеялся Джон. — Это просто маленький семейный спор.»
«Вот именно, — сказал я. — Это маленький ё…й семейный спор ИЗ-ЗА МЕНЯ. А мне ни х…я не стоит съе…ть отсюда, тем более, что мне не улыбается перспектива торчать здесь, когда сюда едет бригада по наркотикам.»
В конце концов, я настоял на том, что будет лучше, если я уеду, прихватив с собой пылесосный мешок, полный пыли, и Бог знает чего еще. Хотя я потом пожалел, что оставил своего лучшего друга в час беды, все же мое решение уехать было вызвано враждебностью Йоко. Когда я вскоре приехал на Сэвил-роу, 3, в «Эппл» уже знали, что Джон и Йоко попали под опеку полиции. Сержант Норман Пилчер и его бесславная банда «наркозников» — вот так сюрприз! — «обнаружила» небольшое количество гашиша в контейнере для фотопленки, которого, как божился Джон, он и в глаза никогда не видел. Но для того, чтобы избавить Йоко от нервотрепок судебного процесса, не говоря о возможности ее осуждения или высылки из страны, Джон в конечном счете признал себя виновным в хранении конопляной смолки при условии, что к Йоко не будут применяться никакие меры.
