Людмила Петрушевская - Маленькая девочка из «Метрополя»
Я, подумавши хорошенько, предложила ей на этих мордах рисовать реальные портреты. Она ответила, что ай кант ду эни имиджис. Я не могу делать портретов. Выяснилось, что в академии их этому бесполезному занятию уже не учили.
Тогда я посоветовала дать название этой серии «Трансформэйшн оф Майкл Джексон». Имея в виду постепенное убеление его глубоко черного с постным маслом лица. Все посмеялись.
Но это было с моей стороны предложение не годящееся. Ибо никакой нагрузки вещи для интерьера не должны нести. Индифферентность и дискретность. Неназойливость, многовариантность трактовки. Спокойствие.
На самом деле на стене, да в рамах, эти простенькие работы должны были выглядеть красиво — особенно в офисе.
Нина делала и цветные монотипии, тоже очень симпатичные.
Вот это у нее иногда покупают. Думаю, если у людей есть диван похожей расцветки.
Работы Нины не утомляют, не отвлекают внимание. Это чисто декоративное произведение, почти пятно. Но пятно живописное.
И я эту простую технику запомнила! Она врезалась мне в сердце, буквально. Через три недели я ее использовала в своих целях.
Нина запомнилась мне еще и тем, что была похожа на дорогую куклу от мастера — пшеничная толстая коса, потрясающий розовый цвет лица, пухлый кирпичного цвета рот, зубы крупные, молочно-белые и почти прозрачные, как вымоченный миндаль, при этом яркие голубые маленькие глазки и невысокие бровки домиком… Она была весела, бодра и готова к новым выставкам, она быстро справлялась с рабочим процессом, у нее за плечами были экспозиции, гранты и стипендии.
В целом, как я поняла позднее, необходимо набрать как можно более таких пунктов (именно что участие в выставках, гранты и стипендии, каталоги, покупки — например, примечание под работой — «Из собрания семьи Шварц»), а затем уже дело проще: такого известного художника начнут приобретать фирмы для украшения офисов и цехов. И не надо бояться масштабов! Чем больше работа, тем больше вероятность, что она будет на выставке и затем в газетах, каталогах, а позже ее купят!
Так учил меня гораздо раньше один из Киева художник, по образованию архитектор. Он познакомился в Киеве с иностранными людьми, приехавшими из маленького европейского, на задворках, города, подружился с ними, показал свои полотна, сказал, что его преследуют. Они были тронуты его положением неформального художника в зверских условиях украинского социализма и вскоре организовали у себя его выставку, хороший же парень и пострадал! Он приехал с детьми, попросил политического убежища — а дело было при Брежневе еще. За него похлопотали. Дальше дела пошли хуже. Никому он не понадобился. Но он нашел путь. ПУТЬ. Он, оглянувшись по сторонам и полистав каталоги, обнаружил, что народ в качестве украшения над диваном сейчас покупает нонфигуративную живопись. То есть не реализм во всяком случае. Ни в коем случае не реализм. И тогда этот Мыкола, прекрасно воспитанный в архитектурном институте, взял монографию Мане, наметил его репродукцию, к примеру, «Кувшинки», выделил кусок внизу, где просто сине-зеленый пруд, и скопировал это дело на холсте два на три метра. Во-первых, это был во всяком случае Мане. Хотя и поневоле абстрактный в данном кусочке. Но увеличенный. И разумеется, сквозь призму восприятия художником Мыколой этого кусочка три см на два см в репродукции, а затем и воплощенный путем перевода этого фрагмента в масштаб 1:100. Все. Жители города толпились перед этим шедевром, чуя правду. Так свежо, ново, и тема моря явно! (Пруд, увеличенный во сто раз.) Городок-то был у северного моря. И пошло-понеслось. Филиал японской фирмы заказал ему в свои цеха четыре таких работы. Для увеличения производительности труда. И теперь у Мыколы трехэтажный дом, студия такого же размера, и он сделал для своего городка очень многое теперь уже как реально хороший архитектор с очень хорошим советским образованием.
* * *Мое обучение в сфере современного искусства стремительно продолжалось.
Следующая по очереди художница у меня была Магда.
Магда была очень похожа на Мерил Стрип, только худее раза в три. Если это возможно. Как говорил один парижский наглый модельер, вообще для показа мод мне нужны швабры (т. е. две палочки). Вот такой шваброй с головой Мерил Стрип и была Магда. Ясное, всегда приветливое лицо. Аккуратистка идеальная. Мастерская вылизанная, чистейшая. Манера работы супер. Берется квадратный кусок пенопласта или какого-то другого легкого материала. На него наносится концентрический рисунок (на столе присутствовал циркуль). То есть разноцветные яркие круги один в другом. Затем на края налеплялась в несколько слоев широкая лента скотча (у квадрата образовывались как бы берега, как у сковороды). В эту форму заливался расплавленный парафин. Скотч убирался. Сквозь парафин, как сквозь туман, просвечивали концентрические круги. Красиво.
Лет десять назад я видела в Париже на ежегодной выставке живописи работу одной японки, которая тоже свою живопись огородила и прикрыла сверху прозрачной рисовой бумагой, и сквозь этот туман, как на донышке, просвечивало произведение японки, малые черточки и японского вида кляксы, размещенные в клеточках из реек. Она получила первую премию тогда.
То есть задача куска, как говорит одна моя знакомая, театральный критик: задача куска нарисовать и потом как-то увести изображение, полустереть его, утаить.
Нам, акварелистам-любителям, это знакомо, такая уж техника — иногда недосказанное и незаконченное выше и интереснее жесткого, сухого воплощения. Даже всегда, прямо скажем. Тут я сделала ошибку — взяла со стола парафиновое творение Магды. Магда сказала что-то типа «не надо». Почему? Потому что образуются царапины. Парафин же!
А! Вот тут и ловушка. Произведение искусства должно быть рассчитано на века. Парафин как материал? А ну как жаркая погода? И уронили? Брызнули?
Магда сказала, что знает это и что у нее уже есть другое ноу-хау. И она его сейчас начнет воплощать. Парафин — это начальная стадия, это она лежала в больнице с легкими, и ей делали из расплавленного парафина компрессы. И тогда она это все придумала. Лежа больная.
А теперь она придумала заливать форму расплавленным сахаром, смешанным с клеем.
И она показала первую пробную работу.
В отличие от белого туманного парафина сахар был прозрачно-золотистый. Ну как карамель. Сквозь него просвечивали концентрические круги. Было тоже очень красиво. Работа висела на стене.
Через неделю я опять заглянула к Магде. Карамель на стене как бы сползла с рисунка. Она висела таким коровьим язычищем.
Магда вздохнула и сказала, что будет теперь пробовать стекло. Пластик? Пластик дает испарения, это вредно для дыхания.
