Евгений Фрейберг - Корабли атакуют с полей
На крутом повороте дерево, на котором приютился мальчик, близко подошло к берегу. «Пора!» — решил он и тихо соскользнул в воду. Он подплыл к берегу и вылез на крутой склон. Здесь снял с себя рубашку, тщательно выжал её и снова надел. Вода в реке была холодная, и мальчик начал мёрзнуть. Чтобы согреться, он стал размахивать руками и прыгать. Потом внимательно осмотрелся и побежал. Мальчик хорошо знал эти места, так как совсем недавно пас здесь овец. Добежав до знакомых перелесков и кустарников, он круто повернул от реки. Впереди виднелись неясные очертания деревушки, которую занимали моряки. Мальчик остановился и долго прислушивался. Кругом всё было тихо. Осторожно крадучись вдоль заборов, он обошёл деревню и опять побежал. Весенняя ночь коротка, и надо было торопиться. Уже начало светать, когда он увидел свой посёлок, занятый белыми. «Этих не страшно! — пренебрежительно подумал Родион. — Наверняка дрыхнут!» Но на всякий случай, прежде чем войти в селение, он сделал большой круг. У маленького дома на окраине Родион остановился. Здесь жил товарищ его отца, который часто бывал у них в доме. Убедившись, что никого поблизости нет, он быстро перелез через забор и постучал в окно.
— Чего надо? Кто там? — раздался сердитый возглас.
— Дядя Петя, это я, Родион, по важному делу, пусти!
— Это ты, Родька? Чего по ночам шатаешься? Давай входи! — Дверь чуть приоткрылась, и мальчик вошёл в тёмные сени.
— Сюда иди! — тихо сказал дядя Петя, подталкивая мальчика в какой-то чулан. — В доме зажигать свет нельзя. Беляки стреляют, если увидят огонь, боятся, что мы можем передавать сигналы.
Он чиркнул спичку и зажёг коптилку. Слабый огонёк осветил его крупную фигуру и блеснул в спокойных светлых глазах.
Родион испугался. Это был не дядя Петя, а какой-то незнакомый человек. У дяди Пети была большая окладистая борода и густые брови, к тому же он был уже пожилой. А этот был гладко выбритый и совсем молодой.
— Ты чего, не узнал, что ли? — улыбаясь, спросил он мальчика.
— Конечно, не узнал, вовсе другой стал. Бороды нет, брови будто чужие, и молодой! Неужто ты, дядя Петя? — неуверенно спросил мальчик.
— Я, я, не бойся! Пришлось с бородой расстаться, ничего не поделаешь, беляки не любят бородатых! — усмехнулся он.
«Ах, вот оно что! — подумал Родион. — Опять хитрость!»
— Ну, так что у тебя, рассказывай, — сказал дядя Петя, внимательно смотря на мальчика.
— Я у красных был, — начал Родион, испытующе взглянув на своего собеседника.
— У красных? — удивился тот. — Как туда попал и зачем вернулся? Или ещё хочешь шомпола получить?! А почему ты, друг, мокрый, где искупался? Замёрз, поди, а молчишь! Живо скидывай одежонку. Вот тебе шуба! — Он снял с вешалки овчинный тулуп и дал мальчику.
— Так-то лучше будет, — заметил он, когда Родион сбросил с себя мокрую одежду и накинул на плечи тулуп. — Ну, рассказывай! Как дела у красных, почему они остановились? Неужто батарею не могут уничтожить?
— Вот в том-то и беда, дядя Петя, что батарея по ним палит, а они не знают, где она стоит, и палят в божий свет, как в копеечку! Начальник пароходский даже меня ругал. К нам прибег, говорит, а путного ничего не можешь рассказать. Вот ежели бы узнать, где она, проклятущая, спрятана, вот было бы здорово!
— На берегу, конечно. Беляки недаром никого и близко туда не пускают. Подумаем, что сделать, а пока ложись спать. Домой лучше не ходи.
У моряков
На судах флотилии ночь прошла спокойно. Враги решили, по-видимому, пока только обороняться. А может быть, ждали подкреплений.
Когда стало светать, вахтенный спустился в кубрик будить смену. Он обратил внимание на койку, где спал Родион. Одеяло там как-то странно топорщилось. Он приподнял его и увидел аккуратно сложенные рубаху, штаны и сапоги.
Самого же мальчика и след простыл.
«Удрал, проклятый пацан! Ну и ну!» — удивился вахтенный.
— Эй, братва! — заорал он. — Подъём! Мальчишка убежал! Проспали, черти! Хотя ничего страшного нет, обмундирование на месте, — видать, парень честный!
— Честный?! — свирепо крикнул кто-то из моряков. — А ты когда-нибудь видел честного шпиона? Таких, брат, не бывает! Их всех стрелять надо!
— Узнал, что ему было приказано, и подался к своим, гадёныш! возмущённо сказал Силин. — Говорил я начальнику, что его надо под замок посадить, так не разрешил. «Куда он убежит?» — сказал. А он убежал и его не спросил. Как же он, змей, до берега добрался? Неужто вплавь?
— Конечно, вплавь! Чего тут удивительного! Но как наши вахтенные его прохлопали, вот это удивительно! Этак и беляки к нам смогут забраться, а мы только ушами будем хлопать!
— Недаром мальчишка всё выпытывал, — заметил черноусый комендор. — Да ему сам начальник дал точные сведения. Мальчишка спросил, какие пушки на других кораблях, а начальник сказал, что разные есть, и большие и маленькие! — В кубрике грянул дружный смех. Побег мальчишки не испортил хорошего настроения команды.
Но начальник отряда ходил по палубе мрачный. Он не боялся за сведения, которые мог передать врагам мальчишка. Белые, конечно, и так знали, сколько судов в отряде и как они вооружены.
А если мальчишка расскажет, что моряки не сомневаются в близком разгроме врагов, так это будет даже хорошо. Пусть знают, что их дни сочтены! Начальника угнетала мысль, что его одурачил понравившийся ему мальчишка. Сотни людей были в его подчинении, и он был уверен, что каждого из них он знает и понимает. И вот мальчишка, подосланный врагами, нарушил эту уверенность. Такой ли он хороший командир, каким себя считал? Не смог разобраться в мальчишке, который совершенно открыто выуживал у него шпионские сведения. Как только получилось, что он не обратил внимания на чрезмерное любопытство мальчишки?! «Воображаю, как он теперь смеётся надо мной! Вот шляпа я!! — ругал себя моряк. — Доверился первому встречному и даже зачислил его в команду боевого корабля. Ничего себе начальник! У Силина оказалось больше чутья, и он не зря меня предупреждал. И, как нарочно, комиссар в госпитале, не с кем было посоветоваться. Если бы он был здесь, мальчишку отправили бы в тыл — и всё было бы в порядке! А вдруг его обидели наши ребята?» — пришла в голову неожиданная мысль.
— Вахтенный! — крикнул он. — Позовите ко мне комендора Силина.
Вахтенный подбежал к открытому люку и заливисто свистнул:
— Силина к начальнику, живо!
— Нет его здесь, — ответили снизу. — Он у носового орудия.
— Хорошо, слышу! — отозвался начальник отряда. — Сам пойду.
У орудия на плетёном коврике лежали и матово блестели приготовленные к бою снаряды. Замок орудия был открыт, и около него с маслёнкой в руках работал Силин.
