Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
«В целях производства дорожного и промышленного строительства в районе Верхней Колымы Совет Труда и Обороны постановляет:
Организовать в непосредственном ведении Совета Труда и Обороны Государственный трест, именуемый сокращенно Дальстрой»17.
Что главное в приведенной выше короткой преамбуле и в первом пункте этого постановления?
Судя по тексту, цели, ради которых создавался новый греет, — вовсе не добыча золота, а дорожное (прежде всего!) и промышленное строительство.
Поэтому и в название треста вынесено лишь это главное для него слово: «строй». Первая же его половина — «Даль» говорит о том, что строительство будет вестись в дальних районах, а еще точнее — на Дальнем Востоке.
Казалось бы, все предельно просто: создается обычная строительная организация для работы в отдаленном районе России. Но, прочитав первый пункт постановления, сразу спотыкаешься на необычном — чрезвычайном подчинении этого треста. Все обычные тресты находились в подчинении обычных хозяйственных ведомств — в те времена таковыми были в СССР отраслевые наркоматы. Промышленное строительство входило в структуру одного из них — Наркомата тяжелой промышленности. Однако, как мы видим из текста постановления, данный наркомат к тресту «Дальстрой» никакого отношения не имел.
Логично задать вопрос: какой же другой наркомат будет руководить Дальстроем? Почему-то такой вопрос у исследователей даже не вставал.
К сожалению, авторы предыдущих публикаций о Дальстрое, принимая за чистую монету положение о том, что трест находится «в непосредственном ведении» СТО, не дали себе груда разобраться, что же в действительности означала эта странная запись.
Попытаемся это сделать — здесь. Прежде всего, следует попять, что Совет Труда и Обороны не был органом оперативного управления народным хозяйством: этим занимались, как мы уже говорили, ВСНХ и соответствующие отраслевые наркоматы. В советских энциклопедиях и справочниках о функциях СТО можно найти всего несколько слов, фактически ничего о нем не говорящих.
Чтобы разобраться, как Совет Труда и Обороны мог руководить строительным трестом, пришлось прочитать протоколы СТО почти за десять лет. Оказалось, что под этим названием действовал суженный состав Совнаркома, куда были включены заместители председателя СНК и руководители нескольких самых важных Наркоматов, в том числе, конечно, военного и карательного. Руководство партии было представлено Сталиным. Однако Генеральный секретарь посещал заседания СТО очень редко, это видно полистан с подписями присутствовавших: его подпись можно встретить за все годы лишь несколько раз.
Руководил СТО председатель Совнаркома.
И вот, лишь прочитав протоколы заседаний Совета Труда и Обороны, стало ясно, что государственный орган с таким громким названием выполнял в те годы, в основном, распределительные функции. В условиях перманентного дефицита он непрерывно делил по ведомствам, стройкам, предприятиям и организациям материально-технические ресурсы, а порой также и продовольствие.
И вот такой, чисто распределительный орган должен был, судя по его постановлению № 516 от 13 ноября 1931 года, оперативно руководить работой нового строительного треста.
Скажем со всей ответственностью: Совет Труда и Обороны был просто не способен выполнять эту задачу: он не имел ни механизма подобных действий, ни соответствующего штатного аппарата.
Таким образом, в реальности это и не предполагалось.
Пункт о подчинении Дальстроя непосредственно СТО, мягко говоря, был лишь политическим прикрытием правды, которую посчитали недопустимым вписывать в государственные документы: эта правда была секретной.
Надо сказать откровенно: за постановлением СТО стояли такие секреты, которые показывать в то время было опасно.
Исследователям и раньше было известно, что за два дня до заседания СТО постановление на тему Колымы принял Центральный Комитет ВКП(б).
Это постановление глухо упоминается в более поздних документах треста «Дальстрой», хранящихся в Магаданском государственном архиве. Однако нигде и никогда не раскрывается его содержание. И даже название — не известно. Поэтому все исследователи, которые писали о постановлении ЦК ВКП(б), как бы подразумевали, что содержание этого документа совпадает с постановлением СТО. Ведь была дурная традиция нашей власти: вначале партийный орган что-то решал, а потом орган советской власти, выполняя указания партии, повторял партийное решение.
Несколько раз попытки разыскать названный документ предпринимали автор данной работы. Уже в конце 1980-х годов, когда архивохранилища приоткрылись для ученых, в Центральном партийном архиве КПСС, в Москве, удалось получить доступ к картотеке постановлений ЦК партии 30-х годов. Главным ориентиром была дата: 11 ноября 1931 года. Во всех опубликованных работах говорилось, что именно в этот день ЦК ВКП (б) принял документ, который так хотелось увидеть.
Автор внимательно просмотрел повестки не только этого дня, но всех других заседаний 1931 года. Оказалось, что ни 11 ноября, ни раньше, ни позже, судя по официальным протоколам и Политбюро и Секретариата, никаких подобных постановлений не принималось.
Я уже начал склоняться к мнению, что такого документа не существует вообще. Ну, может быть, состоялся в ЦК какой-нибудь рабочий разговор в одном из отделов. Может быть, даже у Сталина такой разговор был. Но именно разговор, а не официальное обсуждение заранее подготовленного вопроса, когда Политбюро принимает документ (постановление), в ту пору имевший силу закона.
И вот недавно постановление, которое долго разыскивали, нашлось. Нет, не в партийном архиве. А в уголовном деле, по которому позже работников Дальстроя объявили «врагами народа». Для следователей было важно выяснить какие-то детали деятельности этих работников, и они приказали снять копию с документа Политбюро. Такая копия, заверенная необходимыми подписями и печатями, подшита в следственном деле 1937–1941 годов, заведенном на колымских «врагов народа».
Значит, документ существует. Но он не включен в общий протокол заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1931 года, а помещен в одну из так называемых «особых папок», которые хранились отдельно, в сейфах Генерального секретаря партии.
Постановление названо лаконично «О Колыме». Оформлено оно протоколом Политбюро № 75, принят о опросом 11 ноября 1931 года. Текст документа занимает пять полных страниц, подписан: «Секретарь ЦК И. Сталин».
Постановление ЦК партии регламентировало всю деятельность треста гораздо болте подробно, чем это было сделано через два дня в документе СТО на эту тему. Оно имеет несколько разделов:
