Сергей Моисеев - Полк рабочей Москвы
В то время милиция еще не обладала достаточной силой и хорошими кадрами. Поэтому и патрулирование улиц и охрана районных учреждений, а иногда и производство обысков возлагались на красногвардейцев.
Многих красногвардейцев, особенно молодежь, увлекала военно-революционная романтика. Им нравилось носить на поясе гранаты, револьверы и даже шашки, которыми и владеть-то не умели. Почему-то было принято тогда носить через плечо пулеметную ленту, хотя и без всякой пользы, так как содержащиеся в них патроны не всегда подходили к винтовкам.
Не помню, как в других районах, но в нашем Рогожском было очень распространено мнение, что создавать Красную Армию следует на базе уже существовавших и пользовавшихся в рабочих массах авторитетом отрядов Красной гвардии. Это мнение горячо поддерживали вернувшиеся в Москву участники украинского похода. Высказывалось опасение, что иначе нам не избежать сходства с ненавистной всем царской армией. [28]
Такое опасение разделяли и мы с Афоничевым, хотя в то же время понимали, что строить регулярную армию по красногвардейским принципам нельзя.
Между тем никаких указаний о том, как, по какой схеме и штатам строить регулярный полк Красной Армии, у нас не было. Чтобы решить этот вопрос, мы с Афоничевым уединились в какой-то казарменной канцелярии и стали размышлять.
Мы понимали, что на Украине отряды Красной гвардии успешно действовали против деморализованных и еще слабо сколоченных белогвардейских частей. Ну, а если неприятель будет располагать хорошо вооруженными боеспособными частями? Как быть тогда? Сможет ли полк, организованный по принципам красногвардейских отрядов, вести бой с таким врагом в поле? Чем дольше мы рассуждали, тем больше и безнадежнее запутывались.
Нам хотелось построить полк так, чтобы он даже организационно ни в чем не напоминал старого. Но сделать это было невозможно.
Афоничев предложил:
— А пиши всего по три, вот и конец.
Я сделал на листке первую запись: командир полка, три батальона, в каждом из них по три роты, в роте — по три взвода, во взводе — по три отделения. Приписали пулеметную команду, а дальше не стали и перечислять — все, мол, будем делать тогда, когда потребует жизнь.
Для решения общественно-политических задач в состав штаба полка включили агитаторов, инструкторов, библиотекарей, агентов по заготовке хлеба и т. п.
Однажды ко мне в районный военный комиссариат зашел крепко сложенный человек лет тридцати пяти.
Шинель солдатского сукна, не новая, но хорошо сшитая, ладно сидела на его стройной фигуре с военной выправкой. По всему было видно, что это фронтовой офицер. Он протянул мне командировку Московского окружного военного комиссариата. В ней указывалось, что Николай Дмитриевич Логофет, бывший капитан царской армии, направлен для переговоров о возможности использования его на службе в Красной Армии по нашему району. В документе отмечалось также, что он — член Коммунистической партии и может быть использован «как [29] организатор». Это тогда означало, что ему оказывается большое доверие и его можно назначить командиром части.
Я предложил Логофету взять на себя командование нашим красногвардейским отрядом при Рогожском совете. Но, когда упомянул, что в отряде насчитывается не более 50 человек, Логофет насторожился.
«Вы это серьезно?» — как будто спрашивали его серые дерзкие глаза.
Я поспешил уточнить, что нужно будет развертывать со временем отряд в крупное воинское соединение.
— О каком соединении может идти речь? — заинтересовался Логофет.
— Это будет зависеть от разных причин и многое от вас, — ответил я.
Логофет отвел глаза, словно делая про себя какие-то подсчеты, улыбка скользнула у него на губах, он слегка выпрямился и, не торопясь, подняв руку к козырьку, ответил:
— Я согласен.
Мы крепко пожали друг другу руки. Тут я увидел его добрую, несколько застенчивую улыбку.
На другой день с утра Логофет приступил к работе. Прежде всего он стал наводить чистоту и порядок в помещении, занятом отрядом.
— Вот здесь поставьте койки, — говорил он, размеряя пол шагами и показывая красногвардейцам места для тяжелых железных кроватей.
Затем сам протер запыленное, давно не мытое оконное стекло и приказал:
— Чтобы везде и всегда так было!
— Слушаюсь, товарищ командир, — ответил, приложив руку к козырьку, стоявший рядом красногвардеец большевик Докис.
В прошлом унтер-офицер, Докис до этого дня исполнял обязанности начальника отряда. Теперь, узнав и увидев, кто такой Логофет, он охотно согласился быть его помощником.
Новый командир лично трудился вовсе не затем, чтобы облегчить работу красногвардейцев, и не для того, чтобы заниматься игрой в демократизм. Он просто показывал, как нужно выполнять ту или иную работу.
В тот же день один из красногвардейцев, назначенный Логофетом писарем, взял на учет имущество отряда, [30] заприходовал его. Все были заняты хлопотами и энергично выполняли распоряжения командира.
Логофет произвел хорошее впечатление на красногвардейцев.
— Вот это старшой! Только, кажись, строгий...
— Его не проведешь, он все сам делать умеет!..
Николай Дмитриевич Логофет действительно обладал разносторонними знаниями, разбирался в психологии солдат.
Ближе познакомившись с новым командиром отряда, я узнал, что его отец — видный военный литератор. По семейной традиции самого Николая Дмитриевича мальчиком десяти лет отдали в кадетский корпус, но он был исключен за «строптивость характера». После этого Логофет поступил в мореходное училище, плавал штурманом на Черном море. В русско-японскую войну пошел в армию рядовым, был произведен в фельдфебели, но затем опять за «строптивость» разжалован в рядовые. В 1914 году Логофет снова попал на фронт. Получил там солдатского Георгия и был произведен в офицеры.
После Февральской революции Николай Дмитриевич сразу нашел свою дорогу и без колебаний вступил в большевистскую партию. Весной 1917 г. солдаты избрали его командиром Бронницкого пехотного полка, и в этой должности он пробыл вплоть до расформирования последнего весной 1918 г.
У нас Логофет тоже, как говорится, пришелся ко двору. Уже на другой день при появлении его в казарме была подана команда «Смирно». Логофет ни от кого не требовал подачи команды, но встретил ее как должное. А еще через два дня отряд обзавелся ружейными пирамидами, и в них были составлены хорошо вычищенные винтовки с открытыми затворами.
— Нужно как можно скорее одеть людей в однообразную форменную одежду, — говорил Логофет. — Тогда совсем другое будет.
