Юлия Андреева - Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко
С реплики девочки: «Мама, а зачем его сожгли?» начиналось действие.
Пора взрослеть
И будет это долгое – Потом,
в котором я успею позабыть,
что выпало мне – быть или не быть?
Героем – или попросту шутом?..
Феликс КривинВо время постановки спектакля «Трудно быть богом» в студию «Пеликан» пришла новая актриса – худенькая и стройная, словно мальчик, Бронислава Тумаркина. В спектакле она играла Уно – юного слугу Руматы. Жизнь же приготовила для нее другую, более значимую роль. В 1989 году она станет женой Дмитрия Громова и подарит ему сына Сережу.
Вместе Дима и Броня сыграли в двух спектаклях: «Трудно быть богом» и «Автобус». Далее последовали другие постановки, другие роли, но быть на сцене вместе как-то не пришлось. Семья, работа, литературные занятия, командировки, тренировки…
…освоившись в театре, Бронислава пришла в школу каратэ. Тренировалась всю беременность, согласившись прекратить занятия буквально за две недели до родов.
Спектакль «Автобус» по пьесе С. Стратиева – едкая сатира на современное общество. Премьера проходила, что называется, «на чужой территории» – ситуация для актеров во все времена волнительная. А тут еще Громов заболел: отравился. Так что знающему всю пьесу и все мизансцены наизусть режиссеру Ладыженскому пришлось на премьерном показе заменять его. А на второй день – бледный, на таблетках – Дмитрий дотащился до театра и героически играл сам.
В 1987 году театр-студия «Пеликан» стал лауреатом Второго Всесоюзного фестиваля народного творчества. Даже медаль выдали; до сих пор хранится. Критика пророчила театру блестящее сценическое будущее: «Пеликан» – птица высокого полета. К сожалению, не все хорошие предсказания сбываются…
За год до этого, в 1986-м, Дмитрий Громов с отличием заканчивает институт и поступает на работу в «НИОХИМ» – молодой специалист, накачанный знаниями, энтузиазмом и готовностью трудиться. Не получилось: как назло, отсутствует начальник… Вот ваш стол у окна… обустраивайтесь, работайте… У окна – страшное место с точки зрения японцев, они-то знают: если человек получил место у окна, оттуда он уже до самой пенсии никуда не продвинется! Дима этой приметы, разумеется, не знал… но что-то такое словно бы почувствовал, все еще кипя энергией и желанием поскорее начать трудовые вахты.
Попросил дать ему задание, любое, потому что жаждал свершений. Не получилось, не дали. Попросил опять – с тем же результатом. Ну, и что теперь? У него и дома полно дел, лучше бы в театр отлучился, на тренировку сходил, а тут сиди, как замурованный, день за днем; уйти нельзя, а останешься – впору волком выть от скуки: «будьте людьми, дайте хоть какую-нибудь работу»!
Ну, что ты с ним, с таким, будешь делать? Показали курилку, столовую… другой бы понял намек: книжку, что ли какую-нибудь почитал, вот женщины, например, вяжут тихо под столом, и у многих уже и шарфы, и джемпера… а у этого руки работать чешутся!.. Выдали стопку должностных инструкций. Изучай. Изучил. И опять с вопросами о работе лезет. Шефа же нет как нет. Сиди и жди.
Дима действительно вскоре уселся за свой стол, обложившись со всех сторон английскими словарями, и начал что-то строчить в общей тетради. Ну, слава всевышнему, вроде как угомонился, решили сотрудники, нашел себе какое-то занятие. Какое? А они не спрашивали. Сидит человек на своем месте, что-то пишет, думает, нет-нет в толстые словари заглядывает – одним словом – работает.
Громов же действительно нашел себе занятие: он вознамерился написать рок-оперу по мотивам собственного рассказа «Разорванный круг», да не просто так, а в стихах и на английском. Позволю себе заметить, забегая вперед, что идея состоялась, и через много лет означенная рок-опера благополучно вышла на диске с музыкой, вокалом, сольными партиями, дуэтами и хорами, аранжировкой – то есть по всем правилам. Выполнил эту работу композитор Алексей Горбов.
Вообще говоря, любой переводчик скажет вам, что описанная выше ситуация невозможна в принципе, что русскоязычный автор просто неспособен грамотно написать художественный текст на аглицком. Да еще в стихах! Но Громов-то этого не знал! Не знал – и потому сделал.
Позднее, конечно же, грамотные переводчики по данному тексту прошлись, подчистили, подправили… Потом прошло еще сколько-то времени, и, перечитывая свое творение, Дима нашел в нем еще несколько «глюков», пропущенных профессионалами. Но доделки, доработки – дело десятое. Основной же текст был написан на первом рабочем месте Дмитрия Громова, в том самом «НИОХИМе», за «бесперспективным» столом.
Когда работа над рок-оперой уже подходила к концу, объявился-таки шеф, но его появление ни в коей мере не разогнало прижившуюся здесь скуку и, что более важно, не помешало завершению эпохального труда. Так что, если поначалу Дима и надеялся, что, поступив на работу, занятый новым делом, наконец-то бросит курить (к сигаретам по-настоящему пристрастился в институте, хотя и в школе изредка покуривал) – то теперь, покрутившись в сонном царстве, он пришел к выводу, что реально сдохнет со скуки, если откажется от перекуров.
Впрочем, работа в «НИОХИМе» – это было не только скучное сидение за столом: время от времени Громова, как молодого специалиста, посылали в различные командировки. Особенно запомнились поездки в городок Бекдаш на Каспийское море, в объединение «Карабогазсульфат», где пришлось заниматься пуско-наладкой цеха. «О, Бекдаш! Сады твои полны жасминовым ароматом, озера твои манят голубой прохладой, чинары твои…»[3].
Жаркая средняя Азия, из регулярного воздушного транспорта – лишь выпущенный еще при царе Горохе слаборегулярный кукурузник. Не дождался самолета – постарайся тормознуть грузовик. Они хотя и редко, но все же появляются, точно миражи в дрожащем от зноя воздухе. Дорог в пустыне практически нет, не дороги – намеки на оные, не сразу и обнаружишь. Если повезло напроситься в кабину грузовика, можно доехать до ближайшего культурного центра – города Красноводска. Пять часов по жаре, молясь, чтобы мотор не заглох, или водителя не разморило на солнышке. Пешком и вовсе не дойдешь. «Книг на русском здесь почти не читали, да и в разговорах многие старались обходиться лишь самыми необходимыми русскими словами, редко попадающими в печатные издания»[4].
Кукурузники – отдельная тема. Так, на одном из них вообще был выломан кусок днища. К дюралевому сплаву самолетной обшивки какой-то народный умелец гвоздями прибил кусок фанеры. Должно быть, пилот самолично ремонтировал, проявив при этом недюжинную фантазию a-la Kulibin.
