Михаил Кольцов - Испанский дневник (Том 2)
Словоохотливый Родригес сразу стал сдержан. Теперь из него надо вытаскивать каждое слово кочергой.
- Чем занимается ПОУМ в Мадриде и его окрестностях?
- Мы ведем работу разного рода.
- Например?
- Например, профсоюзную, организационную, военную, пропагандистскую. У нас есть специальное бюро пропаганды. Оно помещается в другом здании.
- В чем заключается ваша военная работа?
- Сейчас она значительно сократилась. Раньше у нас были свои части - у Сигуэнсы, в Каталонии и в других местах. Но правительство решило прибрать к рукам армию и объединяет части вне партийных признаков. Мы нажимаем зато больше на культурную и политическую работу среди солдат. Мы издаем газету "Красный соратник", посылаем агитаторов. Это тоже через бюро пропаганды. Оно у нас очень широко поставлено.
- А какие же лозунги выдвигает ПОУМ в своей пропаганде?
- Революционные, конечно. Мы разоблачаем истинный смысл Народного фронта. Вообще мы разоблачаем разные вещи.
Родригес принял многозначительный вид.
- Какие вещи вы разоблачаете? Каков, по-вашему, истинный смысл Народного фронта?
- Об этом долго говорить. Но в основном Народный фронт - это, конечно, сдача пролетариатом всех революционных позиций.
- Вот как? Это интересно!
Родригес добавляет тоном заученного урока:
- В результате политики Народного фронта Испания будет поделена между французскими и советскими империалистами.
- Это страшно интересно! Но почему же тогда французские империалисты не помогают республиканской Испании? Некоторые из них, по-моему, даже склонны уступить Испанию Франко и немцам.
- Игра, игра! Дипломатическая игра! И затем, не забудьте, французы очень боятся Гитлера. Потому они так нейтральны...
Родригес неуклюже умолкает. Он чувствует, что залез не туда. Дальнейшее развитие этого столь содержательного разговора ему не по силам. Вообще это, по-видимому, подставная фигура. Не он ворочает делами в мадридском ПОУМе. Неугомонный аргентинец продолжает допрашивать его:
- То, что вы сейчас сообщили, - это мнение Троцкого?
- Да... Но вообще-то, нужно вам сказать, мы не во всем с ним согласны. Нас напрасно считают безоговорочными троцкистами. Мы считаемся с его мнением в вопросах международных, по требуем, чтобы он считался с нами в испанских делах. Из-за этого и пришлось отправить обратно военную миссию, которую он прислал. Откровенно говоря, - но вы этого, пожалуйста, не печатайте - без ПОУМа у Троцкого не будет никакого "четвертого интернационала". Ведь, кроме нас, у него никого нет.
- А сколько членов ПОУМа сейчас в Мадриде?
- Осенью доходило до полутора тысяч. Сейчас, конечно, меньше. Не забудьте, идет эвакуация.
Родригес берется собрать к следующему приходу южноамериканцев полный комплект литературы ПОУМа. Он продолжает быть любезным, но лицо его явно омрачается, когда Мигель, заглянув в записную книжку и назвав имена Флоренсио Лопес, Мариано Салас и Фернандо Сальвадорес, спрашивает, состоят ли данные лица в нынешнем руководстве мадридского ПОУМа.
- Да, состоят. Вернее, состояли. А что?
- Да так. Для точности.
Последний вопрос совсем отягощает атмосферу. Родригес прощается враждебно и растерянно.
Выйдя на улицу, Мигель и Кесада тут же просматривают раздобытые раньше мадридские газеты за семнадцатое декабря 1935 года. Да, так и есть. Это факт. Флоренсио Лопес, Мариано Салас и Фернандо Сальвадорес были главными участниками кражи со взломом полутора миллионов песет, предназначенных для выплаты жалованья рабочим мадридских коммунальных предприятий. В газетах помещены их показания при аресте и снимки у стола перед грудой бумажных денег.
ПОУМ нареквизировал множество богатых квартир и покинутых особняков, предпочтительно с винными погребами, высмотрел себе лучшие автомобили, взял под свой политический контроль театры, увеселительные заведения, гастрономические предприятия и писчебумажные магазины. Вокруг организации налипла куча людей, исключенных из разных партий за разложение, мошенничество и воровство.
Они обзавелись и собственным войском. В Барселоне и Лериде можно было очень часто встретить машины с грозно нахмуренными молодыми людьми и барышнями, увешанными с ног до головы ремнями, револьверами и значками.
Поумовцы стали расширять свое хозяйство. На страницах их газеты стали появляться витиеватые резолюции, подозрительно подписанные: "Крестьяне-марксисты района Барбастро".
В общем, жить было можно.
Но потом пошло хуже. Три командира, возглавлявших три поумовские колонны, взяли себе за правило уходить со своими частями с фронта в тот самый момент, когда надо было начинать драться. Поумовский отряд в восемьсот человек покинул перед самым боем ключевую позицию одного из секторов Арагонского фронта.
Маленькому отряду имени Тельмана пришлось спешно стать на место, покинутое дезертирами, и отразить атаку неприятеля, потеряв при этом половину своих бойцов.
На другом секторе того же фронта начавшееся наступление республиканцев было тоже сорвано уходом поумовской части.
На Центральном фронте, на участке Сигуэнсы, поумовцы, неожиданно и несмотря на протесты дружинников, увели свою часть. На ее место встал батальон железнодорожников, который, засев в кафедральном соборе, героически прикрывал отступление на этом участке.
В своем листке "Красный соратник" (издающемся неизвестно где) ПОУМ уверяет, что троцкисты сражаются за Республику в рядах Интернациональной бригады. Командиры 11-й и 12-й интернациональных бригад Ганс и Лукач оба категорически опровергают наличие каких бы то ни было соратников этого рода в своих частях.
Эти случаи вселили в военных кругах естественное недоверие ко всему, что приходило под троцкистской маркой. Поумовские части распались. Их командиров прогнали с фронта. Это весьма неловко совпало с прибытием в Барселону трех законспирированных субъектов, назвавших себя "военной миссией" от Троцкого в помощь ПОУМу. Пробыв в Барселоне неделю, "миссия" бесшумно отбыла из Испании.
Все это было бы еще ничего. Все это могло бы сойти. В бурном переплете, в бурной испанской политической обстановке поумовцы могли бы еще долго держаться и питаться. Их подвел и погубил собственный шеф, возложив на них обязанности поистине невероятные и невыполнимые. В стране, где Народный фронт возглавляет вооруженную борьбу за свободу и независимость, в стране, где имя Советского Союза окружено буквально всеобщим благоговением и любовью, Троцкий дал своим сторонникам две директивы: первая - выступать против Народного фронта, вторая - выступать против Советского Союза.
С этого момента ПОУМ перестроился по обычному троцкистскому фасону - в два ряда. Спереди - сам Нин (бывший секретарь Троцкого, ныне секретарь ПОУМа) и еще несколько человек выступают на собраниях с выпадами и провокациями против Народного фронта, с клеветой на правительство Республики, с оппозицией против превращения народной милиции в регулярную военную силу. На митинге, созванном троцкистами в Лериде, Нин, который тогда состоял еще членом каталонского правительства, обрушился на его декреты, за которые сам голосовал. Закончилось это плохо. По требованию всех каталонских партий и организаций Нин за свое двурушничество был выведен из состава нового каталонского правительства.
