Бен Мезрич - Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook
Сайт Harvard Connection должен был преодолеть все препоны в общении. Без него, если ты занимаешься греблей, играешь в бейсбол или футбол, только этим ты и будешь заниматься до конца учебы. А познакомиться тебе суждено лишь с девушками, которых можно встретить на реке, у бейсбольной площадки или футбольного поля.
Если живешь в «Каре», то в пределах твоей досягаемости только девушки из пресловутого «Каре». Разумеется, располагая соответствующим потенциалом, можно применить оружие массового поражения — свое мужское обаяние, — но оно поразит лишь ближайшие окрестности, тогда как Harvard Connection способен значительно расширить область его воздействия.
Простой, идеальный, нужный. Как предполагалось, сайт будет иметь два раздела — для знакомств и для общения. Тайлер и Кэмерон уже представляли себе, как, покорив Гарвард, их сайт охватывает другие университеты, возможно даже, всю Лигу плюща…
Их бизнес-план имел, однако, один изъян: сайт невозможно создать без настоящего компьютерного гения. В старших классах школы и Тайлер, и Кэмерон учились программировать на языке HTML, но приобретенных ими познаний для такого серьезного дела было явно недостаточно. Как ни вертись, нужно искать настоящего специалиста. И не просто отменного программиста, а человека, который бы понимал их идею. Она состояла в том, чтобы студенты впредь не смогли бы обходиться без Harvard Connection, чтобы его посещение стало рутиной: принял душ, побрился, сделал несколько звонков и зашел отметиться на сайт, посмотреть, не интересовался ли кто тобой.
— Виктор обещал кого-нибудь посоветовать, — продолжил Дивья, помахивая газетой над столом, чтобы она быстрее высохла. — Кого-нибудь со своего факультета. Мы можем и сами поискать, дать знать на кампусе, что нам нужен человек.
— Могу поспрашивать в «Порселлиан», — предложил Кэмерон. — Там, конечно, в компьютерах вряд ли кто силен. Но, может, чей-нибудь младший брат возьмется…
Отлично, подумал Тайлер, завтра надо повесить объявление в естественно-научном корпусе и навести справки в компьютерных лабораториях. Он взглянул на Дивью и не смог сдержать улыбку. Дивья, как всегда, выглядел безупречно. Он родился в семье врачей-индийцев в Бейсайде[13] и поступил в Гарвард, пойдя по стопам старшего брата. Одевался, причесывался и подбирал слова Дивья с исключительной тщательностью. По его облику никто бы не догадался, что он мастерски играет на электрогитаре — и что особенно хорошо ему даются импровизации в стиле хеви-метал. На людях он проявлял себя невероятным чистюлей, даже испачканную газету пытался теперь вернуть в первозданный вид.
Наблюдая за тем, как Дивья машет своей газетой, Тайлер невольно снова посмотрел на девушек за спиной у приятеля. Самая высокая из них, брюнетка с выразительными карими глазами, в майке с глубоким вырезом, надетой под порванную по моде серую гарвардскую толстовку, улыбалась ему поверх кокетливо обнаженного загорелого плеча. Тайлеру оставалось лишь улыбнуться в ответ.
Дивья покашлял, отвлекая Тайлера от приятной задумчивости.
— Сильно сомневаюсь, что она интересуется веб-программированием.
— Но спросить-то можно, — ответил Тайлер и подмигнул брюнетке.
Он встал из-за стола. Совещание получилось недолгим — пока не найдется замена Виктору, говорить им все равно не о чем. Тайлер сделал шаг по направлению к девичьей компании, но замешкался, весело глядя на приятеля-индийца с его газетой.
— Знаешь, где-где, а в этой занюханной газетенке программиста ты нам в жизни не найдешь.
Глава 4
ПЕТУХ-КАННИБАЛ
Эдуардо осторожно открыл двери и проскользнул в аудиторию. Лекция началась уже давно. У подножия поднимавшихся амфитеатром рядов, на подиуме, подсвеченном несколькими мощными прожекторами, низенький пухлый человечек в твидовом пиджаке раскачивался вверх-вниз на носках, стоя за массивной дубовой кафедрой. Человечек был до крайности возбужден, его округлые щеки пылали. Он размахивал хилыми руками, время от времени хлопая ими по кафедре — хлопок многократно усиливался колонками, свисавшими с нелепо высокого потолка. Затем лектор указывал через плечо на огромную, десять футов высотой, доску, на которой была подвешена красочная карта, представлявшая собой помесь иллюстрации к книге Толкина и схемы боевых действий. Такая могла бы украсить стену в оперативном штабе президента Рузвельта.
Эдуардо понятия не имел, что это за лекция. Преподавателя он не узнал, но этому удивляться не приходилось — в Гарварде куча разных профессоров, лекторов и младших преподавателей, всех не упомнишь. Размеры аудитории и всего несколько свободных мест — в помещении, рассчитанном на три сотни человек, — указывали на то, что лекция относится к «базовому курсу». Только на таких занятиях собирается много народу — они обязательны для посещения, с чем студенты вроде Эдуардо и Марка мирятся как с неизбежным злом.
«Базовому курсу» в Гарварде придается особое значение — он является компонентом местной педагогической философии. Суть ее в том, что каждый студент четвертую часть своего учебного времени обязан посвятить не профильным предметам, а совершенно не имеющим отношения к его специальности — предметам, призванным воспитать из него «гармоничного» специалиста. В программу «базового курса» входят зарубежная культура, история, литература, этика, логика, естествознание и социология. Вроде бы идея правильная, но на практике эти занятия и близко не оправдывают связанных с ними благородных надежд. Дело в том, что «базовые» предметы посещают по приказу и никому из слушателей они по-настоящему не интересны. В результате вместо глубокого осмысленного курса истории или искусствознания студенты получают какой-нибудь «Фольклор и мифология» — или, как любовно выражаются те, кто честно проспал его от начала до конца, «Греческий для ботанов»; элементарное введение в физику превращается в «Физику для поэтов». А еще есть штук пять курсов культурной антропологии, абсолютно бесполезных в применении к реальной жизни. Благодаря обязательности «базового курса» любой выпускник Гарварда хотя бы раз изучал яномама, «жестокий народ» из амазонских джунглей, маленькое дикое племя, до сих пор живущее как в каменном веке. Выпускники Гарварда быстро забывают уроки политологии и математики, зато спроси любого из них про яномама — и он расскажет, что эти ребята крайне жестоки, часто нападают друг на друга, орудуя длинными палками, и подвергают себя ритуальному пирсингу, еще более извращенному, чем у скейтбордистов на Гарвард-сквер.
С дальнего конца просторной аудитории Эдуардо смотрел, как преподаватель подпрыгивает у себя за кафедрой, и даже уловил отрывки фраз, донесшихся из гулких колонок. Похоже, данная лекция «базового курса» имела какое-то отношение не то к истории, не то к философии. То, что висело на доске, при более внимательном рассмотрении оказалось картой Европы трехсотлетней давности, но ясности в предмет лекции этот факт не внес. Вряд ли, конечно, она была про яномама, но, с другой стороны, в Гарварде случается всякое.
