Михаил Горбачев - Как это было: Объединение Германии
Еще менее продуманным шагом, таившим огромные опасности, была акция, вошедшая в европейскую историю как «берлинский кризис» 1948 года, «берлинская блокада» – перекрытие движения по автостраде и двум железнодорожным линиям, соединявшим Берлин с Западной Германией. Западные державы объявили об организации воздушного моста для обеспечения населения западной части Берлина продовольствием, топливом и сырьем. Для этого была выделена огромная по тем временам армада – 380 самолетов и 57 тысяч человек летного и обслуживающего персонала. В глазах немецкого населения западные державы, в первую очередь США, предстали в виде благородных избавителей населения Западного Берлина от навязанной ему блокады. Напротив, Советский Союз приобрел в представлении многих – как в Германии, так и за ее пределами – черты агрессивно настроенной силы. Западные державы получили дополнительные аргументы для оправдания курса на изоляцию Западной Германии от Восточной и форсированное создание отдельного государства в своих оккупационных зонах.
В конечном итоге советскому руководству пришлось уступить. Но «берлинская блокада» имела следствием усиление международной напряженности и в конце концов полномасштабное развертывание «холодной войны». А германский вопрос становился главным полем этой войны.
Непосредственным ответом на провозглашение Федеративной Республики было «добро» Советского Союза на конституирование в подведомственной ему восточной зоне нового государства – Германской Демократической Республики. Это состоялось 7 октября 1949 года.
Однако установка на единство Германии, которая изначально присутствовала в советской политике по германскому вопросу, хотя и уступила первенство идеологическим и конъюнктурным соображениям, все еще сохранилась. В СССР на самом высоком уровне не исчезала надежда на реанимацию идеи германского единства. Проявлением этой надежды была, в частности, инициатива советского правительства весной 1952 года. 10 марта им была опубликована нота, содержавшая проект Основ мирного договора с Германией, стержень которого составляла идея восстановления единства. Проектом предусматривалось выведение с немецких территорий – не позднее, чем через год после вступления в силу мирного договора – всех вооруженных сил оккупационных держав.
На территории Германии предлагалось ликвидировать все иностранные военные базы, а саму ее полностью освободить от уплаты державам-победительницам государственных послевоенных долгов, за исключением задолженностей по торговым обязательствам. Немецкому народу должны были быть обеспечены все демократические права и свободы. Предполагалось проведение на всей территории свободных выборов. Германия могла бы иметь вооруженные силы, необходимые для обороны страны, освобождалась от обязательств политического или военного характера, вытекающих из договоров или соглашений, заключенных правительствами ФРГ и ГДР до подписания мирного договора и воссоединения Германии в единое государство. Идеи, сформулированные в документе от 10 марта, были уточнены и развиты в следующей советской ноте – от 9 апреля 1952 года.
Все эти предложения были отвергнуты. До сих пор идут споры относительно того, что означала тогдашняя советская инициатива: являлась ли она чисто пропагандистским маневром или же отражала действительные намерения. Сейчас ясно лишь одно – проверить искренность намерений СССР в отношении идей, изложенных в нотах от 10 марта и 9 апреля 1952 года, можно было, лишь согласившись с ними и попытавшись осуществить их на деле. Этого сделано не было.
Еще одна попытка СССР реанимировать проект германского единства на основе свободных выборов в ФРГ и ГДР, связав его проблемой безопасности в Европе, была предпринята в 1955 году уже после смерти Сталина. Незадолго до ратификации западногерманским бундестагом Парижских соглашений, предусматривавших вступление ФРГ в НАТО, 15 января 1955 года было опубликовано заявление Советского правительства, в котором вновь подтверждалась готовность СССР пойти на проведение свободных выборов на всех германских территориях. Предложение не нашло отклика ни у западных держав, ни у властей Федеративной Республики.
Аналогичную позицию отстаивала советская делегация на Женевской встрече на высшем уровне (17 – 23 июля 1955 года). Встреча эта не была провальной. Она проходила в деловой атмосфере и знаменовала некоторое ослабление напряженности в отношениях между СССР, с одной стороны, и США, Великобританией и Францией – с другой. В печати даже появился термин «дух Женевы», на который одно время возлагали немалые надежды.
Однако в германском вопросе в Женеве не было никаких позитивных подвижек. Западные державы, прибегая к отговоркам, категорически отвергли предложение о нейтрализации Германии. Это сделало беспредметным советское предложение о проведении свободных выборов, ибо оно было увязано с отказом Запада от идеи включения объединенной Германии в НАТО.
В сложившихся условиях Н. С. Хрущев, возглавивший тогда советское руководство, снял с повестки дня проблему германского единства как имеющую первостепенное значение для европейской безопасности, а следовательно – и для Советского Союза. Возвращаясь из Женевы в Москву, советская делегация сделала по пути остановку в Берлине. Там Хрущев, выступая на митинге, огласил новую доктрину: воссоединение – дело самих немцев и только немцев; оно не может быть механическим; при таком воссоединении должны быть сохранены социальные завоевания трудящихся ГДР. Официально эта позиция была подтверждена на Конференции министров иностранных дел Великобритании, США, СССР и Франции, состоявшейся в Женеве 27 октября – 16 ноября 1955 года. (Правда о политике западных держав в германском вопросе. Историческая справка. М., 1959, с.39.)
Осуществление германского единства, таким образом, откладывалось в долгий ящик. Это не только наносило ущерб немецкому народу, но и противоречило долгосрочным интересам Советского Союза. Возникшие на германской территории государства вовлекались в жестокую конкуренцию. Германия окончательно становилась субъектом и полем ожесточенных битв «холодной войны».
Новая восточная политика
Отказ советского руководства от последовательной пропаганды германского единства помог перехватить эту насущную для немцев идею западным державам. Он был взят на вооружение самой Федеративной Республикой. Если до «новой политики» Хрущева западногерманские деятели, поддерживавшие принцип единства, рисковали навлечь на себя подозрение в нелояльности принятому союзниками по НАТО курсу и более того – в симпатиях к «Востоку», то теперь курс на единство стал восприниматься как выражение патриотизма. При этом решение проблемы единства виделось исключительно в подтексте «холодной войны»: заставить, вынудить противника подчиниться требованиям Запада.
