Лев Боярский - Очерки старой Тюмени
Позднее старые приказчики рассказывали Марасану, что хозяева часто проверяют нашего брата. И в этом случае, с тобой мог доверенный вместе с хозяйкой устроить провокационную проверку. Хорошо, что в магазине не было крупных покупателей, то десятку бы, они взяли обратно под разными предлогами, хуже получилось бы, если ты эту находку взял себе, то верняком тебя бы избил доверенный, как самого последнего жулика.
При очередном заезде с керосином отца, Николай отдал ему десятку и рассказал, что он ее нашел, отдавал хозяйке, а она вернула обратно и просила, чтобы вы купили мне новое пальто. Отец не поверил и обратился к доверенному, последний подтвердил. Ну хорошо. А я то бог знает, что подумал. У отца в кармане были двадцать копеек, он достал их и оказал: Вот тебе на кино. А десять рублей отдам матери.
Вечером, как всегда собрались: Степан, Семен, Владимир. Предметом разговора были десять рублей. Никто из ребят и не верил, что такая находка по счастью досталась Марасану. Все были одного мнения, что проверить честность, доверенный с хозяйкой сделали подлог. Что касается 20 копеек, то решили сходить в кино «Весь Мир» на кинокартину «Ермак». После просмотра велись обсуждения о дружине «Ермака», которая безмятежно спала, а тем временем татарский предводитель Кучум со своей ордой напал на сонную дружину. Ермак отступая с горсткой казаков бросился в Иртыш и кольчуга его потянула на дно. Единодушно все согласились — преимущество огнестрельного оружия против стрел, которыми вооружены были войска Кочума. А после беседы в полголоса запели Ревела буря дождь шумел». Володя слов не знал, но помогал. После того, как исполнена была запретная песня Степан предупредил всех, чтобы не проболтаться перед мастером или доверенным. Все пришли к обоюдному мнению об этой песне вообще не говорить никому.
В летнее время, по соседству с пряничной мастерской слышалась музыка, из помещения цирка Коромыслова. Цирк был досчатый. Когда находишься вблизи, то хорошо слышно было лай собак, хлопки кнута, аплодисменты публики.
Когда играл духовой оркестр между ребят возобновлялся разговор, как-бы посмотреть цирковое представление?
Все четверо ходили возле досчатого помещения цирка и высматривали; нет ли щели?
Чаще всего ребята смотрели если им не удавалось пробраться внутрь цирка, то смотрели в щель входной двери, но это было только для одного, остальных ждали своей очереди. Ребятам было интересно смотреть борцов, гимнастов: на трапеции, турнике.
Русско-французская борьба нередко переносилась прямо на верстак, бороли друг друга в партере. Марасан в этом виде был здоровее и ловчее и брал всех на две лопатки.
Базарная площадь занимала болъшую территорию, от Горвоенкомата до ул. Галицинской. На этой площади устраивалисъ военные учения солдат перед отправкой на Германский Фронт. Ловко отрабатывали штыком солдаты: спереди чучело, кололи его штыком, с правого бока, колол или отбивал прикладом, и слева — чучело поражалось тем же приемом. Здесь проходили строевые обучения и шагистика с отдачей чести, а на площадке Горвоенкомата, там обучали будущих унтер офицеров. Там был турник, окопы, бревно для переходов и др. виды спортивных занятий.
1-я империалистическая война требовала много солдат, чтобы отвоевать оставленную территорию. На площади скапливалось много: крестьян, рабочих и горожан. Много пролито слез матерей и детей, которые провожали на фронт своих кормильцев. Появлялись раненые и калеки. Война стала уже ненавистной. Продажные генералы — пруссаки вместе с императрицей обрекали народ и армию на истребление.
Тем самым в народе открыто говорили, что царица-немка, генералы генштаба преобладали из немцев — они и продают Россию оптом и в розницу. Среди народа вспоминали и Гришку Распутина, сибирского конокрада и варнака.
Очередной сенсацией сибирских газет было сообщение об убийстве Распутина, которого спустили в прорубь р. Невы.
Все эти события и моральный дух русского солдата с каждым днем падал.
Трое мальчишек постепенно на этих высказываниях взрослели но все проходило во внутренних обсуждениях.
Марасан ходил к родителям через пристань 1–2. Он был свидетелем постоянных погрузок и конвоирования политзаключенных и других осужденных в Тобольскую тюрьму. Кандальный звон приковывал внимание всех проходящих. Конвоиры с обнаженными шашками наводили страх. Когда, толпа зевак останавливалась, чтобы внимательно рассмотреть идущих в кандалах, некоторые плакали. Особый интерес наблюдений при посадке парохода конвой бил тех заключенных кто задерживался при спуске в трюм.
В воскресенье трое ребят пошли на пристань посмотреть за первым уходящим пароходом в Тобольск. Народу на Дебаркадере было много: одни провожали отплывающих, другие смотрели на весенний разлив и оживление на реке. Каждое открытие навигации, куда тянулась молодежь. В одном таком посещении на п/х Тоболяк и когда пароход дал третий гудок к отплытию, из трюма отходящего парохода запели «Смело товарищи в ногу» Все на пароходе всполошились, а конвойные больше всех кричали, чтобы прекратить пение. Но песнь продолжалась. Четко было пропето: Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой и т. д. А пароход уходил все дальше и дальше.
[…]
После февральской революции приехал муж хозяйки, который был музыкантом, воевать ему не пришлось и вшей в окопах он не кормил, но был сдержан на объяснения политических событий, происходящих в стране и на фронте.
Руководство торговлей от доверенного Ивана Никифоровича перешло хозяину. До женитьбы на хозяйке он работал Комивояжером от крупной фирмы. Внешне красивый, рослый понравился хозяйке. Тем более, он был крещенным евреем. И так поженились. Он был доволен женитьбой и она нашла человека, который хорошо знал коммерческое дело. В целях снижения расходов по аренде помещения, хозяин торговлю перевел вниз жилого дома, где жили сами. Каждое утро к открытию магазина приходил сам. Пряничное производство велось по прежнему.
Воскресенье, как всегда, все трое пошли на главную улицу. В это время местная буржуазия вместе с руководителями Городской управы шли с портретами Керенского, Брешко-Брешковской и через каждые 15–20 метров выкрикивали хвалебствия в адрес руководителей эссеровской партии.
Несколько раз выкрикивали. Да, здравствует учредительное собрание!
Такая демонстрация прошла от Городской Управы до улицы Галицинской /ныне Первомайской/. Среди буржуазии, много было местной интеллигенции, эс-эров, меньшевиков. Все они шли под одним флагом и одними лозунгами.
Недалеко от демонстрантов по тротуарам в толпе шли эти мальчики — Володя, Степан и Марасан когда заметили хозяина, то совсем отстали от толпы.
