Даниэль Жирарден - Гувернер Романовых. Cудьба Пьера Жильяра в России
Прибытие в порт Констанцы (Румыния) в мае 1914 г.
Алексей Николаевич наблюдает за прыжком Императора в снег. Царское Село, январь 1916 г.
В июле того же года Жильяр, не достав лошадей, был вынужден пройти пешком 4 км, отделявшие его жилище от дома Станы. В мае 1908 года она потребовала, чтобы он съездил из Петергофа в Ливадию и обратно для сопровождения новых преподавателей, только что нанятых ею. Он должен был испросить разрешения на шесть дней и пять ночей путешествия у Александры Федоровны, которая уже начинала терять терпение из-за его отлучек.
Вернувшись из Крыма, он описал своей матери эпидемию холеры, свирепствовавшей в Санкт-Петербурге: «Большая удача, что погибло всего три тысячи человек, при том что хорошо известно, в каких трущобах и в какой грязи живут многие тысячи этих бедняков». Вскоре Анастасия Николаевна стала «открытым врагом», который, «не довольствуясь тем, что лишает меня уроков с ее сыном», хотела только одного: держать учителя подальше от Царского Села и Романовых. Наконец в 1909 году положение улучшилось: в порядке исключения его пригласили на службу Николай II и Александра Федоровна, доверившие его попечению, кроме Ольги, Татьяны и Марии, юную Анастасию.
Зимой Царская Семья жила в Царском Селе, что примерно в 20 км к югу от Санкт-Петербурга. Император с женой в 1905 году поселились в Александровском дворце, который был меньше и удобнее, чем Екатерининский. Исключительно красивым это имение делали парки и сады, где высаживались лучшие виды растений, собранных по всей Империи, мосты, искусственные озера, куда Жильяр часто водил своих учеников на прогулки вплоть до Детского острова. В Царском Селе находились образцовая ферма и зоопарк со слонами и другими экзотическими животными.
Пьер Жильяр за работой в своем кабинете в Ливадии. 1911 г.
У Алексея была лошадь по кличке Ворон, на которой он ездил под внимательным присмотром Жильяра, спаниель Джой и ослик Ванька. Последнего, который был когда-то звездой арены в цирке Чинизелли, однако стал слишком стар для тягот кочевой жизни, Царь выкупил для своего сына. Ослик был хитер и очень игрив: «Он ловко опустошал ваши карманы в надежде обнаружить какое-нибудь лакомство. Он оказывал особое предпочтение старым резиновым мячам, которые он жевал, презрительно прикрыв глаза, как настоящий янки – свой chewing gum».
В Царском Селе также имелись конюшни, считавшиеся лучшими в Европе, поблизости находилось кладбище коней, единственное в мире, на котором Царь и великие князья хоронили своих лучших лошадей. Романовы были превосходными наездниками и очень любили своих верховых. В их имениях было много чистокровных лошадей знаменитых российских пород: ахалтекинцы «золотой» масти, донские скакуны, орловские рысаки, выведенные путем скрещивания чистокровных английских и арабских жеребцов с голландскими и датскими кобылами. Брюс Локкарт (Bruce Lockhart) в своей книге «Воспоминания британского агента» признается, что отряды казаков были самыми необычными из кавалерийских частей, которые он когда-либо видел. Царь, превосходный наездник, замечательно организовывал конные парады, заканчивавшиеся впечатляющими скачками и джигитовкой. Эти показные мероприятия несомненно способствовали переоценке боеготовности русской армии на Западе до начала Первой мировой войны.
Жильяр отныне мог всецело посвятить себя Романовым. Он жил в Санкт-Петербурге, что гарантировало ему большую свободу и личную жизнь за пределами двора, где господствовал мертвящий всех и вся этикет. У него были слуга и коляска, в которой он пять дней в неделю ездил в Александровский дворец. Его уроки начинались ровно в 9 ч. С 11 до 12 он устраивал перерыв – как правило, это была прогулка в санях зимой и в коляске или автомобиле летом. Занятия возобновлялись с 12 до 13 ч. Затем он обедал вместе со своими учениками, потом с 14 до 16 ч в любую погоду гулял в парке. Далее следовали уроки с 16 до 19 или до 20 ч, потом ужин и иногда еще чтение книг. Конечно, Жильяр не был единственным учителем, под его началом находились многие преподаватели, которые вели занятия по русскому, географии, истории, немецкому и английскому языкам, а также преподавали Закон Божий. Он сам преподавал математику и французский.
Жильяр путешествовал с Царской Семьей по ее резиденциям: зимой они жили в Царском Селе (в Царских охотничьих владениях), весной – в Ливадии, летом – в Петергофе, снова в Ливадии и в Спале осенью, не забывая о традиционных каникулах на Императорской яхте «Штандарт», – на ней ходили по Финскому заливу в июле. «Я загорел, как араб в пустыне» – писал он своей матери по возвращении из плавания в 1909 году.
Жильяр был страстно увлечен фотографией, так же как и Царь с Царицей. На сделанных им снимках Романовы представлены в семейном кругу, безо всякой официальности. На этих фото запечатлены счастливые шалости детей, стойкость членов Семьи во мрачные дни заточения. Охваченный вполне понятной тревогой и оказавшись в совершенно новом для себя положении, начиная с 1917 года он создает серию проникновенных фотопортретов всех Царских детей. Глядя на эти фотографии, кажется, что эти прекрасные светлые лица уже омрачает тень их будущей участи.
Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия в лесу в Белёве, осень 1913 г.
В 1910 году Жильяр вернулся из короткой поездки в Швейцарию. Он удивился, обнаружив, что Ольга стала «взрослой девушкой (такого же роста, как я), которая смотрит на меня и сильно краснеет, стесняясь своего нового облика, как и своих удлинившихся юбок».
Старшая дочь Романовых выросла. В 1914 году родители начали подумывать о ее замужестве, сперва с Принцем Эдуардом, будущим герцогом Виндзорским, затем, уже серьезно, – с Королем Румынским, которого она никогда не видела, но брак с которым был совершенно в интересах государства. Вступив в брак по любви, супруги Романовы решили не форсировать ход событий и съездить в Румынию, чтобы их дочь Ольга встретилась с молодым принцем. Жильяр поехал с ними, прихватив свой фотоаппарат. Вместе с детьми на яхте «Штандарт» он причалил к берегу в Ялте 13 июня. Еще до отъезда, узнав о ходивших слухах, Ольга Николаевна спросила Жильяра: «Скажите мне правду, месье, Вы знаете, зачем мы едем в Румынию?» <…> Когда я утвердительно кивнул головой, она добавила: Ну и ладно. Если я не захочу, этого не случится. Папа обещал не принуждать меня… а я не хочу покидать Россию».
На другой день, подняв все флаги, яхта бросила якорь в румынском порту Констанца на Черном море. Императорская Семья сошла на берег в торжественной обстановке. Предполагаемые жених и невеста познакомились в присутствии восьмидесяти четырех гостей, в том числе Жильяра, ответственного за трех младших дочерей. Татьяна, Мария и Анастасия, «которым с трудом удавалось скрыть скуку, обычную в подобных обстоятельствах, <…> вдруг повернулись ко мне и лукавыми подмигиваниями указывали мне на свою сестру».
