Джон Уорд - Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. Записки начальника английского экспедиционного отряда.
ЯПОНИЯ ВМЕШИВАЕТСЯ.
*) В начале ноября 1917 г. состоялась Конференция в Рапалло, на кото-
рой союзники для объединения командования решили создать Верховный
Военный Совет, состоявший из главных министров Антанты, ежемесячно
заседавших в Париже. (Прим. перев.)
Необходимо напомнить, что диверсия в Россию была непосредственно решена на Парижском Совете, как вернейший способ ослабить давление на французский фронт 1). Повидимому англичане первые решили участвовать в ней. Хотя бесспорно Япония находилась в самом благоприятном положении для оказания скорой помощи, однако, были известны такие обязательства ее по отношению к Германии, которые исключали всякое ее руководительство во всем том, что являлось в это время скорее борьбой с тевтонами, чем защитой русских интересов. Японская печать была явно германофильской, оставаясь такой во все продолжение войны, и как ни старался токийский кабинет сохранить верность англо-японскому договору, тем не менее и он должен был прислушиваться к голосу общественного мнения страны. Если бы дело шло только об английской экспедиции, Япония едва ли бы вынудила себя на вмешательство. Но когда телеграммы из Америки стали сообщать о спешной организации Соединенными Штатами грандиозной экспедиции в Сибирь, японское правительство, начавшее готовить еще более внушительные силы, чтобы затмить американцев и принять участие со своей стороны в готовящихся событиях, получило полное оправдание даже в глазах самых ярых пропагандистов германской ориентации. Уже несколько месяцев ранее японские подозрения были возбуждены телеграммой, посланной в Сибирь одной частной строительной железнодорожной компанией с предложением помочь России
реорганизовать железнодорожную сеть. Эта компания широкой благотворительности, оказанная народам Дальнего Востока, заслужила признательность со всех сторон. Но действительные успехи американского предприятия на этом пути возбудили в умах японцев сомнение в правильности политики, предоставлявшей американцам свободно проникать на восток. В виду всего этого японцы поспешили со своими приготовлениями, и несколько дней спустя после того, как я принял командование на Уссурийском фронте, 12-я дивизия под командой генерала Ои высадилась во Владивостоке. Он сразу же расположил свою главную квартиру в Никольске, и начальник его штаба генерал Канака занял свою позицию позади наших линий у Свиягино, пользуясь ими как прикрытием для развертывания своих сид 1).
*Далее Уорд рассказывает о нескольких мелких стычках между союзными и красными силами, причем первые терпели частые неудачи, благодаря несогласованности и неналаженности командования над разноязычными и разноплеменными отрядами, с одной стороны, и непрекращавшемуся соперничеству между начальниками-с другой.* Японцы во всяком случае держали себя господами положения. Наконец, 23 августа ночью Уорд получил следующий приказ:
Полковнику Уорду, командующему резервом. Приказ об операции генерала С. Ои, командующего 12-й дивизией. Свиягино. 23/10 августа 1918 г.
А) Станция Никольск-Уссурийск в 102 верстах от Владивостока. О других пунктах см. примечания на стр. 32 и 36.
(Прим. перев.)
Все неприятельские атаки сегодня отбиты. Мы захватили два пулемета и пять пленных.
Союзные войска атакуют неприятеля сегодня утром, 24 августа, чтобы причинить ему решительный урон.
Японские войска начнут атаку утром, 24-го, в 3 часа.
В резерве останутся британские и французские войска, казаки Калмыкова, а также несколько японских рот под коман
.дой японца. Полковник Инагаки прибудет на северо-западную *часть Духовской завтра в 2 ч. утра.
Подписано: С. Ои, генерал-лейтенант, командующий 32-й дивизией.
*Следующая глава: «Бой у Духовской и Краевского» подробно описывает развитие этой местной операции, закончившейся отступлением красных сил на север по р. Уссури, по направлению к Иману и Хабаровску. Таким образом угроза, нависшая над Никольским узлом, где пересекаются на пути к Владивостоку Восхочно-Китайская и Уссурийская железные дороги, была окончательно ликвидирована в результате этой операции.*
ЯПОНСКИЕ МЕТОДЫ И ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА СОЮЗНИКОВ.
Японцы на основании своих особых соображений, как мы уже видели, решили еще в начале операций, что приморские провинции будут находиться под их специальной охраной. С величайшим подозрением они смотрели на войска и усилия других союзников, в особенности британцев и американцев, предумышленно стараясь своими приказами исключить их из своих совещаний и по возможности удалять их от управления отвоеванными территориями. Так 27-й баталион американской пехоты высадился во Владивостоке за несколько дней перед боем под Духовской; ему было обещано сделать все возможное для своевременной доставки на фронт, чтобы он мог принять участие в сражении ;но японцы, в ведении которых была железная дорога, постарались, чтобы баталион прибыл на день позже; вместо того,, чтобы двинуть американцев вперед, их отцепили в Свиягине, а затем везли день за днем, держа их все время верст на пять позади японского фронта. К тому же японцы никогда не доверяли своим союзникам. Ни один приказ по японской армии никогда не сообщался союзным, командующим, пока операция не была выполнена или доведена до степени, не дающей им возможности принять в ней участие или предложить свою помощь. Японцы никогда не^совещались со своими союзниками и никогда не сообщали им о каком нибудь своем передвижении, пока оно? не совершилось. С чешскими командирами они обращались недостаточно вежливо, а вагоны английских офицеров наводнялись их рядовыми, которые дерзко спрашивали, что нам нужно, в Сибири и когда мы предполагаем отправиться домой; но наивысшее презрение они питали к русскому народу. Этих несчаст
ных людей они сбрасывали с железнодорожных платформ, пуская в ход приклады своих винтовок как против женщин, так и мужчин, обращаясь с ними точь-в-точь, как с племенем покоренных готтентотов. Я не понимал такого поведения со стороны нашего восточного союзника и чувствовал, что это могло быть только безответственным буянством и озорством нескольких солдат и офицеров. Позже оказалось, что это было общей политикой японской армии обращаться с каждым свысока; они превосходно усвоили эти уроки у современных гуннов.
Я приведу два примера, не ярких и не единственных, но о которых без сомнения имеются официальные протоколы. Я стоял в Никольске на платформе, ожидая поезда; кругом была толпа русских; недалеко находился японский часовой. Вдруг он бросился вперед и ударил прикладом своей винтовки в спину русского офицера; последний упал плашмя, катаясь от боли по полу, между тем как японец, скаля зубы, взял ружье «на караул». Хотя кругом стояло не мало народа, ни у одного из русских не хватило духу пристрелить японца; не желая вмешиваться, я ничего не предпринял, но наблюдал, что будет дальше. Десять минут спустя другой японский часовой повторил то же самое, но на этот раз жертвой была хорошо одетая русская дама. Русские были так запуганы, что даже ее друзья побоялись помочь ей. Я подошел, чтобы помочь; японец отстранился, но продолжал смеяться, точно все (это было милой шуткой. К нам подошло несколько английских солдат, и японец заметил, что дело начинает принимать серьезный оборот. Я отправился в японскую-главную квартиру, находившуюся недалеко в вагоне, и донес о происшедшем. Офицер казался удивленным, что я вступился за каких-то русских, которые, как он сказал, могли быть большевиками,-кто их знает,-и осведомился, не испытал ли я какой нибудь неприятности от часового. Я отвечал, что первый же японец, который дотронется в моем присутствии до английского офицера или солдата, будет убит на месте. Это повидимому удивило японского офицера, который указал на то, что они оккупировали Сибирь и имеют право делать все, что им угодно. Я счел необходимым поставить ему на вид, что японцы действуют в союзе с другими державами, включая сюда и Россию; что мы здесь находимся в качестве друзей русского народа, а не завоева
