Лев Лурье - 22 смерти, 63 версии
Как только у Алексея появилась альтернатива, как у наследника, Петр поставил ему ультиматум: либо радикальное исправление, либо лишение наследства. 12 октября 1715 г. у Алексея родился сын Петр, через 10 дней его супруга Шарлотта скончалась, через две недели ее похоронили, а уже на следующий день императрица Екатерина Алексеевна разрешилась от бремени – на свет появился Петр Петрович. Теперь у Петра I появился выбор наследников – два сына и внук. Алексей казался худшим из вариантов.
Осенью 1715 г. Петр окончательно решил для себя, что его сын не годится в наследники, и прямо заявляет об этом Алексею. Царевич решил потянуть время и дождаться, когда гроза пройдет. На тот момент он, вероятно, еще не понимал, насколько серьезны намерения отца. Алексей Петрович посоветовался с близкими людьми. Это были Александр Васильевич Кикин и князь Василий Долгорукий. Кикин – бывший денщик Петра, переметнувшийся к царевичу после того, как был уличен в казнокрадстве. Долгорукий – генерал-лейтенант, представитель знаменитого семейства. Оба посоветовали царевичу отказаться от престола. Алексей пишет отцу, что отказывается от наследства в пользу брата, а собственных детей вручает также на волю Петра.
Но это было только начало зловещей игры между отцом и сыном. Петр был слишком умен, чтобы не понимать, что Алексей пытается выиграть время. Случись что с Петром, и престол, скорее всего, достанется не его малолетнему сыну от Екатерины, а именно Алексею, на стороне которого симпатии многих представителей знати и некоторых церковных иерархов. Петр не сомневался, что старший нелюбимый сын в случае его смерти тут же откажется от своих слов и заявит права на престол.
Петр постоянно ужесточает требования к сыну. Сначала отречение от престола, потом постриг. Он, очевидно, ищет гарантии, что власть Алексею не достанется. Царь требует от Алексея немедленного решения: «или отмени свой нрав… или будь монах». На это письмо царевич отвечает уже на следующий день: «Желаю монашеского чина».
Конечно, пострижение в монашество дает некоторые гарантии. Монахи не восходят на престол. Василия Шуйского в свое время постригли в монахи именно для того, чтобы он никогда не лез в цари. Но вот уже история с Филаретом Романовым, отправленным в монастырь по приказу Бориса Годунова, показывает: бывают и другие случаи. Сам Филарет на трон не сел, но он фактически правил Россией за своего сына Михаила Федоровича.
Стопроцентной гарантии Петр не получал даже в случае пострига Алексея. Он ему слишком не доверял. И очевидно, что последнее требование было лишь очередным ходом в зловещей партии, которую разыгрывал монарх. Но почему Петр так упорно отказывался верить сыну? Что это – самодержавная паранойя, или у царя были реальные основания не доверять царевичу?
Нет, подозрения Петра были небеспочвенны. Алексей кривил душой, когда выражал согласие уйти в монастырь. Это подтвердилось, когда Петр отправил сыну третье письмо, уже из Копенгагена, куда он отправился для подготовки очередной операции против шведов. В письме царь вновь требовал окончательного решения: либо немедленно постричься в монахи, либо одуматься и присоединиться к отцу и армии и вместе участвовать в войне, как и подобает помощнику и наследнику. После этого третьего письма, Алексей принимает решение бежать за границу. Очевидно, что ни в какой монастырь он не собирался и предпочитает иночеству государственную измену – именно так расценивалось бегство за границу.
Алексей и сам был отнюдь не дурак, и советчики у него были хитроумные. Он не был тем неврастеником, которого мы помним из фильма «Петр Первый» в гениальном исполнении Николая Черкасова. Царевич спланировал и осуществил побег обдуманно и ловко. Назанимал денег. Обманул Петра, сказав, что едет к нему в Копенгаген. И с переодетой в мужское платье любовницей Ефросиньей растворился на просторах Европы и обнаружился в Вене.
Алексей шел на государственное преступление. Ради чего? Только ли из страха пострижения? Было ли это бегство импульсивным шагом в ответ на деспотизм отца, требовавшего пострижения сына в монахи, или это была часть хитроумного заговора? Это вопрос, на который нам предстоит ответить.
Бежать в Вену Алексею посоветовал все тот же Алексей Кикин. Это был наиболее очевидный выбор. Император Карл VI – могущественный европейский монарх, и Алексею он приходится родственником. Покойная жена царевича была сестрой жены цесаря.
У Карла Алексей не просто просит политического убежища, но и отдается под его родственное покровительство. Император оказывается в таком положении, что не может выдать беглеца без ущерба для собственной репутации. Он этой репутацией дорожит и с соблюдением полной секретности прячет родственничка в дальней крепости Эренберг в Верхнем Тироле. Алексей прибывает туда в самом конце 1716 г. В это время агенты Петра рыщут по всей Европе, разыскивая высокородного беглеца.
Поведение царевича в Вене если и не наводит на мысль о заговоре, то, как минимум, подтверждает факт его измены. Алексей заявляет, что стал жертвой деспотизма отца и клеветы Меншикова и Екатерины. Якобы Петр по науськиванию жены и своего визиря решил отстранить от наследства Алексея и его детей, родственников австрийского цесаря, в пользу только родившегося сына от Екатерины. Таким образом, он делал и самого Карла пострадавшим от своеволия русского царя.
Мол, сам Алексей перед отцом чист, ничего против него никогда не злоумышлял и всегда добросовестно выполнял его волю. Далее он прямо оговаривает и Петра, и Меншикова, и Екатерину. Рассказывает о жестокости и кровопийстве царя. Утверждает, что Петр и Екатерина ненавидели его покойную жену Шарлотту, цесарскую родственницу, и так же ненавидят ее детей. Эта была откровенная ложь, потому что как раз Алексей больше всех в Петербурге отравлял жизнь своей супруги, которую на дух не выносил, и это свое отношение к ней перенес и на собственных от нее детей. Напротив, Петр с Екатериной всегда той покровительствовали.
Алексей не расставался с мечтой занять русский престол после отца. Бежал не к врагу в Швецию, оставил открытыми двери для будущего возвращения. Отрицал факт собственного добровольного отказа от наследства, хотя он подтверждается его собственным письмом, которое сохранилось. Очевидно, что, прося политического убежища в Вене, он рассчитывал дождаться смерти Петра и собирался потом предъявить свои претензии на трон.
Были ли планы о грядущей власти просто пустыми мечтами или за действиями царевича стояли какие-то силы внутри страны? Позднейшее следствие по его делу вскрыло огромное количество если не сторонников Алексея, то людей, ему сочувствующих. У Петра, как у любого радикального реформатора, было множество недоброжелателей. Его не любили ни старая московская знать, ни среди простого народа.
